Исповедь диггера. Кровавые тайны метро-2

Мы в тот день искали еще долго. И потом не один и не два раза спускались, обшаривали этот район. Ничего. Ни единого следа, кроме того, что удалось обнаружить в те, самые первые ходки. Ленчик так и не появился. И до сих пор неизвестно, что же на самом деле с парнем приключилось. Но только вот то, что исчез он именно в подземных тоннелях, вряд ли подлежит сомнению.

Я тупо смотрел на жадное подземелье и понимал, что хочу выбраться поскорее. Слишком многое оно себе позволяет и слишком запросто лишает жизни.

– Я понимаю тебя, парень, – Александр присел на корточки, чтобы перешнуровать боты, – но даже после истории с Ленчиком я не ухожу отсюда, – поднялся на ноги, поправил снаряжение и посветил в тоннель, чтобы ребята могли увидеть, где мы их ждем, – это мир, и бросить его я просто не хочу.

Я вяло кивнул.

– Ленчик еще писал, я тебе дам его текст, вдруг пригодится, – внезапно смутился этот «покоритель подземки».

– Конечно, – я отвернулся и пошел к выходу. Мой роман с подземельем закончился.

Слишком уж запахло останками человеческого тела, которое растаскивают крысы.

Глава 8. Библиотека Ивана Грозного. Падение аквапарка в Москве

Дело в том, что в мире существует странная закономерность. Там, где нет природных катаклизмов – есть катастрофы техногенные. В частности, в Москве нет землетрясений и быть их не может. Но есть провалы в земной коре. Есть старые водопроводы. Подвалы. Галереи. Переходы. Фактически перекопана половина Москвы и город над землей стоит на пустотах. И есть замурованная Москва-река, которая отлично подмывает грунт и фундаменты зданий. Есть отсутствие контроля за состоянием зданий, который уже полвека как не проводится.

Наверное, я профессионально вляпался с этим расследованием, потому мне хотелось поставить три жирных точки в своей эпопее.

Библиотека Ивана Грозного, о которой упомянул Странник.

Падение кровли аквапарка.

Ксения Стриж.

И снова я поехал в Москву. Там были следы Либереи[4], там был аквапарк, и там жили родители Ксении.

Кстати, я наверное не написал, что во время падения аквапарка у Ксении погиб брат, которого она не видела много лет, а теперь никогда и не увидит.

Стоит ли говорить о судьбе, которая плетет свои сети так искусно, что мы оказываемся в них, не желая того.

Я приехал в столицу и, кинув сумку у своих друзей, отправился бродить по городу. Я люблю Москву. Причем, кроме Красной площади я очень люблю ВДНХ. Исполины в огромном фонтане меня покоряют своей беззащитностью. Они похожи на советский строй, который мы потеряли, или он сам потерялся, и честно говоря, ностальгии не вызывает. Жуя влажную сосиску в тесте, я позвонил своему приятелю Вадику Строеву, он когда-то работал в ИТАР–ТАСС, а теперь состоял на службе в Бюро Криминальных Расследований и иногда подбрасывал свои материалы в «НъюсВик». Цель звонка одна. Мне был нужен человек от Федерального Бюро, и чем скорее, тем лучше.

Мне повезло и с Вадиком, и с его знакомым генералом. Почему-то все знакомые сразу генералы, верно?

Конечно, я не назову его фамилию, хотя то, что он рассказал, не слишком сильно отличалось от информации, размещающейся на станицах прессы. Просто его анализ заставил вспомнить о спецслужбах. Всматриваясь в подчеркнуто бесстрастное выражение лица собеседника, глотая остывший кофе и смоля одну сигарету за другой, я думал о безмерной фальсификации, которая окружает людей. Мы живем в стране, где нами манипулируют, а мы сами не хотим признаться себе в этом. Потому что признание будет равносильно гибели Империи, стоящей на исполинских столпах недоговоренностей и уклончивых ответов.

«Когда что-то изменится?» – И в ответ поток лишней информации, в которой так и слышится одно: «Никогда».

Текст интервью с генералом ФСБ я не правил.

– Что вы думаете об официальной версии падения кровли?