Исповедь добровольного импотента

В верхней его точке возвышалась Военная Доктрина дяди Софрона, покоящаяся на Рыночном принципе Халила. Диаметрально противоположно этой композиции мерцал Совершенный Восторг. В центре — маялся я.

Разум мой кипел и склонялся в сторону неопровержимых фактов, тогда как душа холодела и рвалась к мечте. Хуже всего было телу, оно спазмировало, стремясь вывернуться наизнанку. Надвигалась катастрофа. Но залязгали дверные запоры, вспыхнул дневной свет, дверь распахнулась… В камеру вошла Панкова Е.М.

Новая форма лейтенанта милиции прилежно упрощала геометрию ее тела, не оставляя фантазиям ни малейшего шанса. Жесткий, прицельный взгляд вселял ужас и мистическое чувство долга. Да… это была уже не та дурманящая и манящая субстанция, которая вчера покоилась на сосновом полке бани моего деда. Предо мной явилась функция — неумолимая и беспощадная!

— Немедленно на выход! — загремел ее протокольный голос. — Через час с документами и вещами быть в военкомате. В 12.00 отправка на главный призывной пункт. Все ясно?!

— Так точно! — самопроизвольно отрапортовал я, и… противостояние исчезло. Испарились муки. Терзания сгинули. Домыслы канули. А что же осталось, спросите вы? Отвечаю: поселок Лоза, в/ч 43006, пятая рота, второй взвод, четвертое отделение, военный строитель рядовой Веденеев — все! Но не думайте, что это ничтожно мало, нет, просто большего и быть не должно.

II. Отношение к военной службе

2. Призывной комиссией при Советском районном военном комиссариате гор. Уфы признан годным к строевой службе.

Призван на действительную службу и направлен в часть 24 апреля 1983 года.

Военный комиссар полковник Тимирканов

11

«Солдат — понятие нерастяжимое», — любил говаривать командир нашей роты, отличник боевой и политической подготовки, гвардии лейтенант Редозуб. За две недели учебного карантина этот низкорослый человек с широкими плечами из ста тридцати возомнивших индивидуумов выплавлял единый слаженный организм, готовый к выполнению любых стратегических задач. Метод его был непредсказуемо прост и заключался в формировании у новобранцев состояния «кромешной ясности». Что это такое? О, это особое расположение духа возникает тогда, когда вы добровольно и напрочь отказываетесь от всякого рода осмысления происходящего с вами и вокруг вас, а только лишь необузданно-ревностно принимаете все как есть.

Естественно, что таких результатов можно добиться только неформальным путем. Поэтому к официальным предписаниям, таким как: физподготовка, строевая муштра, ведение боя и политическая зрелость, Редозуб относился пренебрежительно, откровенно скучал и после утреннего развода уходил опохмеляться. Его гений подлинно расцветал ночью.

Через два часа после отбоя возродившийся таинственный неформал возникал в расположении роты. Прервав доклад заполошного дневального демонстрацией своего гвардейского кулака, он бесшумно проходил в спальное помещение казармы. Там, отдавшись долгожданному сну и утратив всякую бдительность, нежились на двухъярусных кроватях мы — его юнцы — такие еще уязвимые!

Несколько минут командир стоял в проходе и внимал многоголосию безмятежного храпа, сладострастных стонов и жалобных бормотаний, наполнявших темноту.

— Рота… Подъем, — бесцветным голосом произносил лейтенант и, получив в ответ все те же сонные излияния, молниеносно преображался.

Теперь это был неистовый смерч, сметающий все на своем пути. Истинно говорю вам, то были великие минуты — минуты прозрения! Тогда как наши разомлевшие от сна тела копошились на холодном полу среди опрокинутых кроватей, пытаясь облачиться в разбросанное обмундирование, души наши, преисполненные изумления, необратимо мужали.

Через неделю таких еженощных откровений сон наш становился подозрителен и чуток, как сон залегшего на отдых зверя. Едва различимый шепот наставника: «Рота…» — приводил нас в ярость, которая не ведала преград.

Редозуб торжествовал.

Скомандовав подъем, он удалялся в свой кабинет и отсутствовал ровно 45 секунд. На 46-й появлялся в проходе без кителя и фуражки, но в тельняшке и с топориком в левой руке (Редозуб бил и правой и левой на равных). Мы встречали его двумя противостоящими друг другу шеренгами при полной выкладке.

Медленно двигался Редозуб по образовавшемуся живому коридору. И шеренги, дрогнув, начинали натягиваться, словно две стальные струны. Когда же Редозуб достигал противоположного конца, они сливались в чистейшем унисоне. Линия носков, ранжир, выправка — все дышало совершенством и безупречной симметрией.

Но гвардеец разворачивался и шел дальше — от совершенства внешнего блеска к красоте внутренней мощи.

Пристально вглядываясь каждому в глаза, в эти мутные зеркала взбалмошной индивидуальности, командир приводил всех к единому знаменателю, который (по Редозубу) до получения приказа должен быть равен нулю, после стремиться к бесконечности.