Исповедь единоросса

Обычно я не обращаю внимания на «статус», который устанавливают друзья друзей в социальных сетях. Но здесь люди не констатировали свое хорошее настроение и не делились тонким замечанием. Женщина кричала о помощи – директор одного из московских детских домов не давала добро на усыновление трехлетнего мальчишки, к которому приемные родители успели прикипеть всей душой.

Мы списались. Оснований для отказа нет, все документы в норме. И даже не вымогательство денег и не типичное женское «не хочу, потому что не хочу». Просто директор детского дома стоит перед вопросом, слезинка чьего ребенка должна стать залогом семейного счастья?

Детские дома получают деньги по количеству находящихся в них детских душ. Чем больше детей остались без родителей, тем жирнее в их тарелках щи. Отдавать детей в приемные семьи – значит лишить детский дом финансирования, а воспитателей – работы. Иными словами, успешное усыновление – прямой путь на биржу для безработных. И редкий директор готов забывать о своих в погоне за благополучием чужих.

Когда я дошел до этого места в нашей переписке, я был готов охарактеризовать подобных руководителей понятными непечатными терминами. Однако моя собеседница показала статистику возврата – детей сдают обратно в детские дома, как джинсы, не подошедшие по размеру. Пропорция «усыновили: вернули» выглядит примерно так же, как «поженились: развелись». Вторых почти всегда больше. И вся бумажная волокита, на которую жалуются будущие приемные родители, – это попытка извлечь судьбу детей из зоны «импульсной покупки», где, как правило, около кассы располагаются шоколадки, жевательные резинки, одноразовые бритвы в расчете на наше неожиданное внимание и интерес к упаковке.

Система финансирования детских домов порочна. Система возврата детей порочна. Порочна система «продвижения» детей потенциальным усыновителям через специальные «ознакомительные» сайты, сильно смахивающие на продажу элитных щенков. Порочно производство третьих детей, поставленное «на поток» в неблагополучных семьях. Опыт Чеченской Республики, где нет детских домов, потому что детей забирают родственники, но при этом родные зачастую не могут разобраться, где мои, а где соседские; мода на йоркширских терьеров и комнатных собачек в качестве удобной альтернативы ребенку – порочны.

Не менее порочен экспорт детей за границу, когда вместо мамы и папы ребенка ждут однополые «родитель № 1» и «родитель № 2», – он порочен даже на фоне аргументации «лучше странная семья, чем никакая».

Я к тому, что в этой истории нет правых и виноватых. То есть, пардон, виноватые – это, конечно же, партия власти. И вовсе не важно, что думский комитет по делам семьи и детства в ведении «Справедливой России» и его председатель Елена Мизулина идет на следующий созыв. И что именно в рамках этого комитета рожден законопроект о полном запрете абортов, гарантирующий в результате приумножение и процветание детских домов. В этой истории нет правых и виноватых. Есть пострадавшие. И еще тишина в ответ на вопрос – все ли средства оправданы ради достижения демографических показателей, ради будущего России?