Исповедь единоросса

Потом было собрание. Оно началось минут на двадцать позже запланированного времени: начштаба Максим жил за городом и никак не мог вовремя попадать на наши летучки. Или не хотел? Не знаю. В итоге опаздывал он и всю дальнейшую кампанию. В первый раз я сделал вид, что «это как бы у нас по плану». Выказывать недовольство в присутствии подчиненных в первые минуты совместной работы было бы двойной подставой: принижало начштаба в глазах присутствующих, да и меня как будущего депутата не красило – не в уровень мне было устраивать разборки по таким мелким поводам. В скобках замечу, что это «врастание в роль будущего депутата» и дальше мне мешало. Нередко надо было быть жестче, что вполне соответствовало цели, но не вписывалось в «привычный образ депутата ЗакСа»: барина, всегда улыбающегося и не суетящегося.

После появления Максима мы устроились в помещении приемной граждан (оно было самым большим) без иерархии и определенного порядка. Стола не было. Сразу договорились, что будем просто сидеть кругом, лицом друг к другу, на стульях, выдвинутых из-за столов. Единственным выступающим был начштаба, который для всех открывал тайну: как будем работать и мыслить в этот период. Слушали жадно, кроме начальника полевой сети, – опыта реального ни у кого не было. Максим решил выступить в роли японского командира, посылающего камикадзе на последнее задание. «Вас без кандидата нет, – говорил он. – Если вы не готовы пойти на все ради его победы, то лучше встать сейчас и уйти навсегда» и т. д., отлично справился с задачей: градус желания самоотверженно работать зашкаливал. Всем, включая меня, хотелось сразу же приступить к делу и начать побеждать. После собрания все жалели, что «впереди еще так много времени до выборов», настолько нам не терпелось ринуться в избирательный бой…

В результате начальник штаба меня кинул. Он исчез 1 декабря, ровно за три дня до дня голосования, – но в тот первый по-настоящему рабочий день штаба я этого не знал и жадно слушал его речь. По сути, он проводил ликбез. У меня было много дыр по части теории и практики ведения избирательной кампании, поэтому я был максимально внимателен ко всей информации по этой теме. Но отношение к ней зависело от того, кто говорил и о чем, – интерес представляла информация от эксперта. От «не экспертов» была интересна фактура, слухи и сплетни. Статус «знаю обо всем» в моих глазах имел только начштаба, и то за исключением блока «белой» агитации и пропаганды. К пиару и работе в медиапространстве он в целом относился презрительно. Меня радовало и удивляло его знание «матчасти». Я верил, что он знает, с чем мы столкнемся, и понимает, как победить. Кроме этого Максим оказался отличным спикером, когда надо было мотивировать людей. Поэтому я умилялся попыткам превратить офисный планктон в бойцовских собак за счет высокоморального посыла и обращения к чести и совести.

Понятно, что чуда не произошло. С самого начала люди работали за деньги, и только за деньги. «Победа», «команда» – все это пыльная теория из книжек, которые можно свернуть трубочкой и засунуть в одно место их авторам. За три месяца (а у нас было ровно 84 дня, включая этот) из толпы не сбить стаю – если это, конечно, не организация по типу «Земли и воли», задуманная для того, чтобы половчее замочить очередного царя Александра.

Люди работали за деньги, деньги платил я, и меня сильно волновал вопрос экономии: я не собирался пересматривать договоренности по зарплате, мне хотелось уменьшить количество «необходимого народа». В скобках замечу, что подобное мое беспокойство крайне отрицательно оценивалось «специалистами по выборам», ибо неписаные законы работы во время кампании гласят, что не дело это кандидата контролировать финансовые потоки. Что я трачу время не на то. Что вот другие кандидаты ведут себя гораздо дальновиднее и работают над качеством кампании: несравненно больше засаживают денег во все виды поощрений избирателей. Через сотрудников штаба, разумеется. Поэтому на собрании я методично вычеркивал клеточки из структуры штаба, если мне не могли внятно объяснить, например, чем будет заниматься финансовый контролер при наличии внятного на этот счет кандидата (меня) и зачем нужна такая большая группа организации дворовых встреч, если у нас целая куча, как вы клянетесь, суперэффективных агитаторов?

Без сомнения, меня все равно запарили, как и всех новичков-кандидатов, и я не смог избавиться от всего «народа», который мне насовали со всех сторон. Тем не менее подобная кадровая решимость – я был намеренно несгибаемо упрям и дотошен – одновременно покончила и со штабной демократией. Я остался показательно примерным и учтивым с избирателями и превратился в требовательного начальника у себя в штабе. И еще, по умолчанию, я назначил себя самым умным. Для тех, кто не понял, я повторил это дважды и трижды. Получилось грубовато, но эффективно. У меня был самый большой и толстый до дня голосования без права на попытку меня (и штаб) в этом переубедить. И это сильно сократило время принятия решений.