Исповедь экономического убийцы

Мне пришло в голову, что Ролдос шел дорогой, проложенной Торрихосом. Оба встали на пути самой необоримой силы в мире. Торрихос хотел вернуть Канал; позиция Ролдоса в отношении нефти ставила под угрозу интересы наиболее влиятель–ных компаний мира. Как и Торрихос, Ролдос не был коммунистом, но выступал за право своей страны самой распоряжаться собственной судьбой. И как это было с Торрихосом, эксперты предсказывали, что большой бизнес и Вашингтон не потерпят Ролдоса в кресле президента; если он будет избран, его постигнет участь Арбенса в Гватемале или Альенде в Чили.

Мне казалось, что эти два человека могли положить начало новому направлению в латиноамериканской политике. Такое направление могло бы стать основанием для перемен, которые коснулись бы каждой страны на планете. Эти люди не были Кастро или Каддафи. Они не ассоциировались с Россией, Китаем или, как в случае с Альенде, с международным социалистическим движением. Это были популярные, умные, харизматичные лидеры, прагматичные, а не догматичные. Они выступали за защиту интересов своей страны, но не против Америки. Если корпоратократия покоится на трех столпах — сверхкрупных корпорациях, международных банках и вступивших с ними в сговор правительствах, то Ролдос и Торрихос олицетворяли собой возможность того, что столп вступившего в сговор правительства может быть выбит.

Значительной частью платформы Ролдоса была так называемая политика в области углеводородов. Она основывалась на предпосылке, что крупнейшим ресурсом Эквадора является нефть, и она должна быть использована таким образом, чтобы в выигрыше оказалось большинство населения. Ролдос был убежден, что государство обязано помогать бедным и обездоленным. Он выражал надежду, что политика в области углеводородов могла бы стать инструментом для начала социальной реформы. Однако ему приходилось быть осторожным: он знал, что в Эквадоре, как и во многих других странах, он не мог быть избранным без поддержки хотя бы части влиятельных семей страны, и, даже если он победит без такой поддержки, он никогда не сможет осуществить свои программы без их участия. Меня успокаивало то, что в это поистине судьбоносное время президентом США был Картер. Несмотря на давление со стороны «Тексако» и других нефтяных компаний, Вашингтон активно не вмешивался в происходящее. Я знал, что это было бы невозможно при любой другой администрации — будь то республиканцы или демократы.

Думаю, что именно политика в области углеводородов убедила эквадорцев впустить Хайме Ролдоса в президентский дворец в Кито. Это был их первый демократически избранный президент после череды диктаторов. Он обозначил принципы своей политики в инаугурационной речи 10 августа 1979 года: «Мы должны предпринять все меры, чтобы защитить энергетические ресурсы страны. Государство [должно] содействовать расширению экспорта и не терять своей экономической независимости… Наши решения будут определяться исключительно национальными интересами и неограниченной защитой наших суверенных прав» [50].

Став президентом, Ролдос был вынужден сосредоточить свое внимание на «Тексако», поскольку к тому времени эта компания стала основным участником игры за эквадорскую нефть. Это были очень сложные взаимоотношения. Нефтяной гигант не доверял новому президенту и ни в коем случае не желал быть составной частью политики, устанавливавшей новые прецеденты. Они прекрасно понимали, что такая политика может послужить примером для других стран.

Речь, произнесенная главным советником Ролдоса, Хосе Карвахалем, суммировала основные подходы новой политики администрации следующим образом:

«Если партнер [«Тексако»] не желает принимать на себя риски, инвестировать в геологоразведочные работы или разрабатывать участки нефтяной концессии, другой партнер имеет право сделать такие инвестиции и затем перенять права владельца…

Мы считаем, что наши отношения с иностранными компаниями должны быть справедливыми; нам надо быть твердыми в этой борьбе; мы должны быть готовы ко всякого рода давлению, но мы не должны обнаруживать страх или комплекс неполноценности в переговорах с этими иностранцами» [51].

В 1980 г., накануне новогодних праздников я принял решение. Начиналось новое десятилетие. Через двадцать восемь дней мне должно было исполниться тридцать пять лет. Я решил, что в наступающем году я коренным образом изменю свою жизнь и что буду теперь строить свою жизнь по образу героев современности, таких, как Хайме Ролдос и Омар Торрихос.

А потом случилось нечто невероятное. С точки зрения прибыльности фирмы Бруно был самым успешным президентом за всю историю МЕЙН. Несмотря на это, Мак Холл уволил его — внезапно и без уведомления.

Глава 25. Я УВОЛЬНЯЮСЬ