Читаем Исповедь Еретика полностью

Исповедь Еретика

Интервью с одним из выдающихся, наиболее противоречивых польских музыкантов, и вместе с тем вдохновляющих фигур шоу-бизнеса. Лидер группы Behemoth раскрывает все карты. Искренне и бескомпромиссно он рассказывает о своём детстве, взрослении, первой любви и музыкальных вдохновениях. Он вспоминает, как зарождались Behemoth, но также рассказывает о бурных романах или серьёзных отношениях. Собеседники Дарского много времени посвящают взглядам музыканта на вопросы, связанные с религией, церковью, историей, местом человека в обществе и семье. И, конечно, размышлениям об успешно выдержанной борьбе с лейкемией. Эта книга расскажет о том, что Nergal не просто скандалист и сценический демон, но, прежде всего, человек разносторонних взглядов, чрезвычайно начитанный, осознающий свою силу и силу своих убеждений. Человек независимый, ценящий свободу превыше всего. Порою чувствительный и романтичный.

Адам Nergal Дарский , Кшиштоф Азаревич , Пётр Вельтровский

Биографии и Мемуары / Документальное18+

Адам Nergal Дарский<empty-line></empty-line>ИСПОВЕДЬ ЕРЕТИКА<empty-line></empty-line><image l:href="#i_003.png"/>*

G+J Gruner + Jahr Polska Sp. z o.o. & Co. Sp'olka Komandytowa.

02-674 Warszawa, ul. Marynarska 15, Poland

Разговаривали

Пётр Вельтровский и Кшиштоф Азаревич

«Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп».

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»

«Лично я не встречал еще человека, который не был бы Богом».

Остин Осман Спейр, «Книга удовольствий»

Данная книга — результат многолетней дружбы между авторами и Героем. Ее написание заняло около полугода. В интервью, которое вы прочтете, мы старались представить Нергала таким, каким его знаем. Многочасовые расспросы проходили в разных местах и при различных обстоятельствах. Иногда беседа могла лениво течь часами, становясь разговором по душам за чашкой кофе. Иногда шла тяжело и напряженно. Иногда диктофон включался лишь затем, чтобы точно зафиксировать одну-две мысли. А иногда Нергал даже не догадывался, что ведется запись.

Авторы старались, чтобы мысли Героя не затерялись за их взглядами. Множество раз мы высказывались наперекор ему, лишь для того чтобы спровоцировать, заставить высказать свое мнение. Порой работа над книгой становилась настоящим испытанием для многолетней дружбы. Но какими бы искренними и бескомпромиссными ни были беседы, сопровождаемые шутками и музыкой, они продолжались. С тяжестью, а иногда и злостью во взгляде, но продолжались.

Мы надеемся, что ты не останешься равнодушным.

Также авторы выражают глубокую благодарность за помощь, часто бескорыстную, всем тем людям, которые приложили руку к созданию книги, мирясь с нашей глубокой увлеченностью и терпя все капризы. И, конечно, издателям, которые целиком и полностью доверили нам подготовку материала. Это редкость.

Кшиштоф Азаревич, Пётр Вельтровский

Глава I<empty-line></empty-line>СЛЕПАЯ СУДЬБАВЫВЕЛА ИЗ БЕТОННЫХ ДЖУНГЛЕЙ<empty-line></empty-line><image l:href="#i_004.jpg"/>

_{Как любого ребенка, Нергала интересовали игры, а не заутреня в церкви}_{И возможно, он не отказывал себе в рюмочке.}

Когда ты в последний раз был на исповеди?

Не знаю. Не помню. Сто лет назад.

Ведь каждый польский ребенок был на исповеди!

Мне было тогда лет четырнадцать. Я готовился к таинству миропомазания, которого так и не получил. Сбежал. По собственной воле сбежал из этого вертепа. Религия меня словно тормозила. Там дурно пахло. Ощущение смрадности возникло еще тогда, когда я считал себя католиком. Был такой период. Правда. Эго был скорее импульс, чем вера. И его не сопровождало ничего глубокого. Я был ребенком, меня интересовали игры, а не заутреня в церкви.

Сосредоточься, может, вспомнишь, как в последний раз исповедовался в грехах?

Нет. Помню только, что чувствовал, приближаясь к исповедальне. Стоишь, ждешь своей очереди, а вокруг холод и грусть. Я это ненавидел. До сих пор помню. Снаружи костелы могут быть красивыми, но все равно внутри — тоска и холод.

Дарский убежал перед намазом, а небо даже не заплакало…

Наверное, твое рождение было каким-то особенным.

Ничего особенного, кроме того, что я родился в больнице Гдыни, хотя моя семья жила в Гданьске. Все было обычно. Не явились трое волхвов, ни одна звезда не засияла. Это было обыкновенное, неприметное рождение. Таким же было и мое детство. В типичной польской семье.

Адам — это такое хорошее библейское имя…

Нехорошее.

В семье важны были традиции?

Перейти на страницу: