Исповедь еретика от медицины

Страстно желая заполучить власть и высокий статус, коими обладают хирурги, гинекологи быстро превращают естествен ный процесс деторождения в хирургическую процедуру. Они накладывают свое ｫлечениеｻ слой за слоем, хороня ценный опыт под покровом болезни, так как каждый слой требует нового, чтобы компенсировать побочные эффекты предыдущего. Довольно странно, но вы всегда можете рассчитывать на то, что врачи припишут себе честь лечения побочных эффектов. Но не возьмут на себя ответственность за те медицинские бедствия, которыми, в первую очередь, и вызвана необходимость в лечении! Первым значительным насилием в процессе деторождения было введение в практику щипцов. Два мрачных хирурга-брадобрея – братья Чемберлены, жившие в XVI веке, – всегда брали с собой на роды огромный деревянный ящик. Прежде чем открыть ящик, они отсылали всех из комнаты и завязывали глаза роженице. Содержимое ящика удавалось сохранять в тайне до XIX века, когда наконец стало широко известно, что в ящике- акушерские щипцы. Использование щипцов независимо от того, нормально ли идут роды, стало первым шагом на пути превращения родов в операцию. Следующий шаг был сделан, когда ученые стали интересоваться процессом деторождения. Врачи стали конкурировать с повитухами, и так как первые победили, родами стали руководить врачимужчины, а не повитухи-женщины. Это произошло незадолго до того, как рождение детей было перенесено из дома в больницу, где легче было организовать декорации и оборудование для отношения к родам как к болезни. Конечно, когда за роды взялись мужчины, роды и в самом деле стали болезнью. Врачи сделали то, чего никогда не делали повитухи: они пришли из моргов, где занимались трупами, в родильные отделения, чтобы принимать роды. Женская и детская смертность стремительно взлетели по сравнению с тем уровнем, когда роды принимали повитухи. Одного смелого врача – Игнация Филиппа Земмельвейса, указавшего на эту смертельную закономерность и предположившего, что именно врачи явились причиной болезни, выжили из медицины в сумасшедший дом. Но как только предложение Земмельвейса мыть руки, перед тем как принимать роды, было принято, женская и детская смертность снизились, но эта заслуга, понятно, была приписана медицине.

Когда же появилась возможность напичкивать рожениц лекарствами до состояния беспомощного забытья, гинекологи стали еще могущественнее. Женщины, будучи в бессознательном состоянии, стали не в силах помогать рождению своих детей, и у акушерских щипцов появилось гарантированное место в родильном зале.

Накачанная обезболивающими, выбритая, ноги зафиксированы в кресле, подключенная к капельницам и диагностическим приборам- роженица так хорошо подготовлена к хирургическому вмешательству, что если бы операции не существовало, ее пришлось бы изобрести, чтобы костюмы и декорации не пропали даром. И на сцене появляется эпизиотомия. Рассечение промежности для расширения влагалища стало таким обыденным, что немного женщин и еще меньше врачей сомневаются в ее необходимости. Врачи заявляют, что хирургический разрез более ровный и его легче зашить, чем разрыв, который может появиться в момент прорезывания головки и плеч ребенка. Они не могут признаться, что если женщина не будет бездумно накачана наркотиками-обезболивающими, если специалисты по родам научат, подготовят ее, то она будет знать, когда ей тужиться, а когда сдерживаться, чтобы ребенку было легче родиться. Если подходить к родам сознательно и обдуманно, разрыва промежности часто можно избежать. В конце концов, влагалище создано так, что способно растягиваться и позволять ребенку пробраться через него. Даже если произойдет разрыв, не существует никаких доказательств, что хирургический разрез заживает лучше. Как раз наоборот – мой опыт показывает, что разрывы заживают лучше и причиняют меньше неудобств, чем разрезы. И еще есть мнение, что эпизиотомия способна привести к снижению сексуального удовольствия.

Гинекологи недолго удовлетворялись этой малой хирургией. Им хотелось чего-нибудь более чудовищного и опасного. Да ведь само оборудование родзала только подстегивает чувство того, что здесь должно происходить что-то ужасно ненормальное. И такой ненормальный процесс, конечно же, требует медицинского вмешательства. Чем экстремальнее, тем лучше. А поскольку родзал – это и есть операционная, замаскированная лишь присутствием в ней инкубатора, то здесь и в самом деле хирургии благодать. С этого момента акушерские жертвоприношения стремительно развиваются от примитивного изувечения эпизиотомией до самого мрачного достижения современного акушерства – эпидемии кесаревых сечений.