Исповедь Гаритоны (СИ)

Слезы целительны, но здесь был только один минус - позже я пойму, насколько он был серьезен. Рядом со мной сидел юноша, временно назначенный повелителем подземного царства. Нежный, сияющий, обаятельный до боли. И, может, воспоминание не к месту, похожий на Непобедимого, человека, оставившего нас около двух лет назад. Из старого состава в клубе любителей средневековья осталось не так уж много людей. А жаль. Многие из них стоили того, чтобы я хотела с ними общаться.

Но заместитель Аида был слишком внимателен, чересчур прямолинеен (или необычайно умен?) и предпочитал любым путем докапываться до истины. Забывая, что порой такой путь познавания истины причиняет боль тем, кто находится рядом с ним. А знал ли он вообще эту простую истину? Может, и нет. Однако он не мог понять, что оказался нежеланным в тот полуночный час.

Мы были вместе - я и Кэвин. Я смотрела на него, и мне ничего больше не было нужно. Во всяком случае, - тогда. Он помог мне сдвинуть обруч, увидеть из прошлого хоть что-то. Позже, расспрашивая мать, я узнаю, что Кэвин - один из ее сыновей. Один из бесценной лунной гвардии, но она бросила его на произвол судьбы, как и других, отдав под покровительство отца, яростного воина, упивающегося битвой и не принадлежащего к свету или тьме.

Это был уже не первый случай, когда я смотрела на своих лунных братьев, и понимала, что я ими очарована. Конечно же, это была не любовь, это была лишь томительная, но со временем проходящая страсть, и любовь моя по-прежнему принадлежала сыну времени. Но я все лучше постигала способности моих лунных братьев, и, подозреваю, что именно мать дала им такое очарование. На мою беду, несомненно.

Вопрос сидящего рядом юноши прозвучал, словно удар бича:

- Что случилось?

О, люди столько раз меня предавали, что я не люблю им доверяться. А тут - он. Чего ему нужно?

- Ничего.

Конечно, я была глупа, если надеялась, что он оставит меня в покое после этого, довольно резкого, ответа.

- И все-таки? Почему слезы?

Неужели же я должна объяснять ему, что, глядя сейчас на Кэвина, вспоминаю другого человека, сына времени, человека, которого я любила, именно любила, чьей благосклонности (что за чушь я придумала для себя тогда, как будто можно зажечь любовью камень или лед) я ждала долгих три года. Но этого не скажешь никому. Сказать об этом было бы слабостью, а сейчас я не могу позволить себе быть слабой.

Поэтому я аккуратно вытерла глаза и сослалась на обилие впечатлений, усталость и никуда не годные нервы. Ну, еще бы. После всех событий этого лета у кого с нервами порядок? Он спросил тихо:

- Просто устала? Так ли, Лигейя?

Они звали меня Лигейей, эти добрые, самоуверенные мальчики, стремящиеся быть не хуже, чем средневековые рыцари и менестрели.

Я кивнула и постаралась отвлечь его разговором. Да, если я решила, что он похож на Непобедимого, то пусть он будет Непобежденным. Чего ему и желаю, впрочем. Если я вообще могу чего-то желать. Помню, с каким упорством он занимался с Кэвином боем на мечах.

Но сейчас мне не хотелось восхищаться искусством воина. Если совсем честно, мне хотелось, чтобы он ушел. Но все получилось иначе, - ушел Кэвин, а мы остались сидеть там. Почему все получилось так, а не иначе? В эту ночь я, как никогда раньше, желала сына Луны, и многое отдала бы за обладание им. Возможно, кому-то мое желание покажется грязным, но ведь я сама - лунная дочь, и мать, признаться, всегда была благосклоннее ко мне, чем к своим сыновья, даже к лучшим из них.

* * *

Мы познакомились на концерте. Играла моя любимая команда, металлисты-активисты. Но не суть важно, кто играл. Главное, что именно тогда я познакомилась с Нацистом. Это был невысокий, щупленький белобрысый паренек с совершенно не арийскими чертами лица (если не считать голубых глаз) и непомерным самолюбием.

Он с удовольствием пересказывал мне биографию Гитлера и цитировал Ницше. Я оценила это, как подвиг со стороны Нациста. Потому что понять Ницше, а тем более - запомнить его высказывания мог только очень незаурядный человек. Такой, как Нацист. Такой, как я. Внезапно мы оказались на равных. Это было удивительно и приятно одновременно.

А потом мы периодически встречались с ним на различных массовых мероприятиях, так-то: концертах приезжих рок звезд и местных сейшенах. Не понимаю, честное слово, не понимаю, когда его интересы успели измениться. Я тогда изображала из себя сатанистку и носила перевернутый крест, но все это потому, что тогда у меня не было обратной пентаграммы, которую я ношу теперь.

Он играл энергией и силой, не понимая, что он делает. Я чувствовала эту игру, видела эту игру, и она казалась мне барахтаньем в воде кого-то необученного плавать. Или научится плавать, или утонет. И я решила, что нужно отвлечь его от этой опасной забавы, чтобы не дать умереть преждевременно. Теперь, вернись я в прошлое, я не стала бы повторять своего поступка, но жизнь тем и хороша, что нам не дано исправить сделанные ошибки.

Я подошла к нему, и, взглянув, как бы вскользь заметила:

- Энергией балуешься?