Исповедь гипнотизера

— Так вот, — говорю я упомянутому чудаку, — атавик несчастный. Срабатывает у тебя банальный эффект супрессии.

— А?..

— Помещают в одну клетку двух шимпанзе. Один — малый способный, но по линии наглости — заурядность среднего ранга. Другой — тупой, но нахальный, шимпанзейский, стало быть, Альфа, генерал Бонапарт. И вот оказывается, присутствие Бонапарта у интеллигентного шимпанзе интеллект отшибает, он впадает в кретинство, маразм принципов.

Он опять стал ругаться и что-то спрашивать. Я разобрал только:

— Какова степень необратимости?

— Если убрать генерала, интеллект восстанавливается, но после нескольких ошибок возникает невроз, а иногда и инфаркты. Приходится менять клетку. А самое лучшее лечение — поместить интеллектуала в одну клетку с Омегой. Дать самоутвердиться. Понятно?

— Вот это здорово, — обрадовался он. — Я и сам замечал…

Мне вспомнился пациент Н. Этого человека одолевали патологические сомнения. Он размышлял и рассуждал по любому поводу, не мог ни на что решиться: работать или поступать в аспирантуру, развестись или продолжать семейную жизнь, которая по одним мотивам его устраивала, по другим — нет. Делать ли по утрам гимнастику или отпускать бороду?.. Дошло до маразма принципов и полного паралича действий. Н. ни за что не решился бы обратиться ко мне, но его привели, так получилось. Психотерапия была безуспешной, потому что он глубоко сомневался, стоит ли в принципе верить врачам.

И вот рядом появляется М. Все в сравнении: состояние М. было в десять раз хуже. Он сомневался в собственном существовании…

Недосмотр: обычно таких пациентов стараются разделять. Чудо не замедлило: Н. стал выздоравливать. Он превратился в рьяного психотерапевта, собственные его проблемы померкли. «Надо переубедить этого чудака». В интонациях и движениях появилась уверенность. «Я понял, к чему шел. Надо уметь сметь».

М. лучше не стало, но кто знает, что было бы, случись по соседству кто-нибудь потяжелее…

Открыто давно: лучший способ лечиться психически — самому лечить.

Смена ролей, взгляд на себя другими глазами… Старый педагогический прием: чтобы отстающий подтянулся, надо назначить его ответственным над другим отстающим. Руководящая работа как психотерапевтический фактор. Об этом не думают ни рьяные учителя, ни сверхопекающие родители, ни сверхзаботливые друзья, ни — увы — доктора-психологи, особливо из тех, чьи мотивы в профессиональной деятельности недоосознаны, а, стало быть, и недоочищены. Сколько хищного самоутверждения, граничащего с вожделением, в глазах иных психотерапевтов, как набрасываются они на своих пациентов, какие Альфы и Бонапарты!..

Слышите, человеколюбцы?.. Благодарите несчастных, больных, глупых, плохих, мерзких, немощных и уродливых — всех, всех Омег возблагодарите за то, что они низкой своей бытностью дарят вам чувство собственной высоты и нрава на жизнь.

Благодарите — но так, чтобы они об этом не догадались…

ЭГО. Из дневника

Дни сыплются в пропасть. Мне уже…

Закончил очередную подцензурную книгу. Вдруг стало ясно, что вся литература, все вообще написанное — не более и не менее как разговоры мертвых с живыми. Буквы — крючки, которыми мы цепляемся за Вечность. Эй вы, слышите? Мы хотим быть! Не хотим исчезать! Не дайте пропасть, ребятушки, пообщайтесь, ну хоть чуть-чуть прикоснитесь, вдохните дух…

Закон выживания — там, на полках — тот же, что и тутошний, телесно-мирской: кто живее, тот и живет. Кто любвеспособнее, тот умножится.

Эй, слышите? Не бойтесь, мы ничему вас не научим. Нам просто хочется поговорить…

10. Здоровье другими средствами

«Черт простого народа большей частью худой, с тонкой козлиной бородой на узком подбородке, между тем как толстый дьявол имеет налет добродушной глупости.

Интриган — с горбом и покашливает. Старая ведьма — с высохшим птичьим лицом. Когда веселятся и говорят сальности, появляется толстый рыцарь Фальстаф с красным носом и лоснящейся лысиной. Женщина из народа со здравым рассудком низкоросла, кругла как шар и упирается руками в бедра.

Словом, у добродетели и у черта острый нос, а при юморе — толстый. Что мы на это скажем?»

Таким игривым вступлением начал свою серьезную книгу «Строение тела и характер» Эрнст Кречмер, немецкий психиатр. В двадцатые годы, когда Фрейд штукатурил и конопатил здание психоанализа, а Павлов завершал постройку системы условных рефлексов, этот энергичный врач, гипнотизер-виртуоз, оригинальной и изящной концепцией соединил психиатрию и психологию с антропологией, эндокринологией и генетикой.

И физиономика была тут как тут. Но самым сенсационным было то, что Кречмер впервые соединил душевную болезнь со здоровьем. Из его взглядов вытекало, что болезнь, как война в политике, есть продолжение здоровья другими средствами.

Имея дело, как и всякий психиатр, с нескончаемой вереницей пациентов и их родственников, Кречмер поначалу задался целью всесторонне сравнить представителей двух главных «больших» психозов — шизофрении и маниакально-депрессивного, или циклотимии.