Исповедь гипнотизера

Вот в чем секрет: по натуре я субъект немыслимо хаотичный. Припомнить, где, что, когда, положить вещь на место, вести регулярные записи, соблюдать режим — и во сне не снится. Непостижимо. (А ведь есть, есть и счастливцы, у которых это в крови.)

Мама билась со мной отчаянно, я был выдающейся бестолочью — но вот наконец к всходы. Компенсация врожденного порока — да, только лишь, но какая! Уже много лет исповедую НОТ, приравниваю организованность к моральной добродетели и даже назвал одну из своих популярных книжонок вот так, в лобовую: «Цена времени, или как стать порядочным человеком». Людей несобранных считаю более чем больными. Наставляю себя и Пара Павлова (инвалид той же статьи): «Порядок — тот же авторитет: сначала ты работаешь на него, а потом он на тебя. Порядок прежде всего поддерживает самоуважение».

Вот, вот наконец творение закаленного духа, материализованная самодисциплина. Въехав в новую квартиру, я девять месяцев в поте лица созидал из нее Дворец целесообразности, где можно трудиться и веселиться по великому принципу Протянутой Лапы — единственному, по которому только и может выжить аристократ духа: протянул и взял, протянул и выкинул (мусорной корзиной для стихов служит форточка). Если только придерживаешься самообслуживания, строгой умеренности (никаких припасов, ни одной лишней тряпки и миски, ложка деревянная одна на все случаи, по солдатски); если — главнейший принцип — не допускаешь хозяйничать женщин (эксперименты закончены, пишу монографию), то можно помирать припеваючи.

Все было бы хорошо, если бы не досадные мелочишки.

В царстве организованности происходят некоторые недоразумения. Не говорю о такой ерунде, как самоопределение посуды, одежды и обуви (мои болотные сапоги, с тех пор как я бросил охоту, нет-нет да выпрыгивают с антресолей; раз как-то и пустому холодильнику стало скучно, вышел погулять в коридор) — такие штуки знакомы всем, но как прикажете реагировать?.. По необъяснимым причинам исчезают то драгоценные именно в этот момент книги, то необходимейший из рукописных фрагментов, то письмо, требующее безотлагательного ответа, то рецептурный бланк, не говоря уж о позарезных справках и документах. Все находится наконец, но не там, не ко времени!.. Ну какой дьявол, скажите на милость, засунул мою служебную характеристику с тремя отмарафоненными подписями за туалетный бачок? Из-за этого усвистнула ставка в Институте психологии. Однажды перед самым отъездом — такси под окном — сгинул загранпаспорт, с досады запустил в дверь ботинком — из него рикошетом выпорхнул без вести пропавший…

Всерьез подозревал, что в доме орудуют барабашки. Наконец стукнуло.

Энтропия. Тварь гораздо более одухотворенная, чем принято думать («одухотворенная» следует читать, конечно, с обратным знаком), преследуемая, загоняемая в углы, она ведет отчаянную войну за существование, войну воистину не на жизнь, а на смерть. И конечно же, пользуется наималейшей возможностью… Достаточно иной раз неловкого движения или отвода внимания, допустим, к дребезжащему телефону, легкого содрогания потолка от шагов соседей или незаметного сквознячка — ведь и такие микровозмущения способны подчас обвалить Иерихонскую стену или разрушить Рим…

Ну а самое главное, она всегда находит укрывище в изначальной точке своего обитания — не где-нибудь, а в тебе самом. Здесь ее вечный, неразрушимый бастион с подземным ходом в глубину запредельную. Отсюда, отсюда…

Вот и сейчас: никак не могу отыскать в памяти историю одного своего пациента, может быть, главного… На ее месте в соответствующем мозговом окошке оказывается какая-то допотопная расчетная книжка да две обмусоленные зубочистки.

Ага, слышится..

Посмотреть в файле «Чемпионы и рекордсмены», второй стел, стрим восьмой, номер двадцать четыре.

4. По ту сторону Чистых Прудов

На бульваре, в кучке песка, белобрысый широкоголовый мальчик играет в солдатиков. Много-много солдатиков, целый дивизион.

— Тум-бара, пу-пум-бара!_ Ать-два! Огонь — пли!.. Пвф-ф-ф!..

Я подхожу. Я в таком же возрасте. Завязываю знакомство:

— А у меня спички есть.

— Нельзя. Бабушка. Тум-бурум-пум-пум-бвв-пх!..

— А у меня нет бабушки.

— Па-ба-а-ам! Дз-з-хп… И-у-и-у-у-др!.. Ты убит. Падаю, как полагается, но я только ранен. Заползаю в окоп, отстреливаюсь:

— Ты-ты-ты-ты-ты!..

— Ты убит. Кому сказано?

— Никому. Убитому не говорят. Я ранен. У меня зуб скоро выпадет.

— Покажи.

— Не покажу.

— Врешь. Не выпадет.

Нажимаю языком — трык! — готово: новенький молочненький клык На ладони. Протягиваю.

— Хе-хо. Дай.

— Не дам.

— За солдата.

— Не дам.

— За лейтенанта.

— А кто лейтенант?

— Вот, этот!

Что-то было нечистое в продаже зуба за лейтенанта, я это почувствовал. Поиграл, но домой покупку не взял, закопал в песок. У меня никогда не было своих солдатиков, ни одного.

А зачем Жорке понадобился мой клык?.. Пару раз в наших последующих драчках он меня укусил, не им же?..

Жорик Оргаев жил в переулке, похожем на мой, по другую сторону Чистых прудов.