Исповедь изгоя

И в этот понедельник Лариса оделась, как всегда. Она одела короткую юбку черного цвета и белую кофточку. Ее туфли на высоких шпильках также были черного цвета. Другой сверхмодной одежды у нее и не было. После смерти матери она жила очень скромно. Небольшая стипендия уходила на питание. Две тысячи рублей от продажи дома с каждым днем уменьшались. Других доходов у нее не было. После летней сессии она и сама не знала, где будет жить. Во время летних каникул в студенческом общежитии намечался капитальный ремонт. Ехать в родную Аксеновку было бессмысленно. У нее там не было ни жилья, ни родственников. Не было никого и в Помурино. К Чурсину, которого любила, она не хотела обращаться со своими проблемами. У него и своих проблем было по горло. По ночам она часто плакала. Причиной этому были страшные сны, которые ее одолевали после мимолетных встреч с ее любимым мужчиной. Егор снился ей почему-то всегда голый или весь в крови. Из-за этого она не слушала лекции, все переживала. Своими печалями с подругами не делилась.

После смерти матери она все больше и больше не верила людям, даже своей новой подруге Кристине Дорониной, с которой она совсем недавно познакомилась. Родители подруги занимали важные посты в областной торговле. Кристина часто приглашала Ларису к себе в гости, но она все не решалась. Она, честно говоря, стеснялась своей скромной одежды. Круглая сирота нередко задумывалась о причинах тяготения дочери богатых родителей к себе, и не находила ответа. Кристине, вполне возможно, нравилась красивая девушка, благодаря которой она оказывалась в кругу все новых и новых парней. В отличие от подруги Лариса стеснялась ребят, которые оказывали ей внимание. Кое-кто из них приглашал ее в кино или на прогулки за город. Лариса, как правило, отказывала. Ночью, лежа в постели, она вновь и вновь переосмысливала причину своего отказа. В конце концов приходила к однозначному выводу. Отказывала не из-за скромного одеяния и даже не из-за своей застенчивости.

Отказывала из-за своей любви к Чурсину. После очередной слезной ночи приходила к твердому намерению, что надо идти к своему любимому мужчине и все ему рассказать о своих чувствах. Утром она приходила в институт и уверенно поднималась на третий этаж. Затем очень осторожно подходила к доске объявлений и находила любимую фамилию. Потом с опаской бросала взгляд на знакомую дверь. Чурсин из помещения не выходил. Проходило несколько минут. Он опять не выходил. Стиснув зубы, она неспеша отходила от двери и исчезала в потоке студентов…

И в этот понедельник она подошла к доске объявлений. От внезапной радости ее сердце чуть-чуть екнуло. Она не верила своим глазам. В графе экзаменатор вместо фамилии Левин стояла фамилия Чурсин. Фамилия любимого человека была написана авторучкой. Она еще раз прочитала объявление, думала, что подвох. В том, что это была правда, она убедилась через пару минут. Дверь кафедры истории КПСС открылась и перед нею появился Чурсин. Он был чем-то озабочен, и как обычно, кивком головы поприветствовал знакомую студентку и в сей миг скрылся в аудитории, где бухгалтерам предстояло сдавать экзамен. Лариса на этот раз не обиделась на Чурсина. Наоборот, ее душа от радости пела. Ее любимый мужчина принимал у нее экзамен. У нее появилась еще одна возможность, притом последняя, взглянуть в его голубые глаза.

Перед входом в аудиторию уже стояла первая пятерка, в составе которой было четыре девушки и один парень. Возглавлял ее Юрка Чижов, он первым сдавал экзамен. После сдачи он отвечал за организацию шпаргалок. Все они были одинакового размера и пронумерованы строго по билетам. Все теоретическое «наследие» КПСС находилось в небольшой кожаной папочке, которую Юрка носил подмышкой. Эта папочка была известна не только всему студенческому потоку, но и преподавателям. Во время зачетов и контрольных работ Юрка садился на заднюю парту и с улыбкой ложил папку на самый край парты. Никто из преподавателй не пытался проверить ее содержимое. Да и зачем. Она лежала у всех на виду.

Юрка Чижов первым узнал о новом экзаменаторое и рысью кинулся к девчатам. Радости не было предела. Чурсин был намного башковитее, чем заведующий кафедрой. Главный историк института читал лекции очень быстро, стараясь как можно больше дать информации. Студенты часто сверяли содержание его лекций с учебником. Нередко были в недоумении. Лекции, как две капли воды, были переписаны с учебника по истории КПСС. Чурсин же прописные истины очень толстой книги не повторял. Он давал новый материал, который для большинства студентов был неведом. Да и темы рефератов он, как правило, согласовывал с ними. Методика проведения семинарских занятий у него в корне отличалась от других руководителей. Он никогда не спрашивал тех, кто усердно тянул руки. Активистов он не замечал, спрашивал молчунов. Иногда студенты пытались его тактику сломать. Они все дружно поднимали руки. Чурсин при виде целого леса рук весело улыбался, затем опускал голову вниз. Группа на какой-то миг замирала. Пробежав глазами по журналу, он называл фамилию.