Исповедь кающегося грешника

Внешнее в покаянии сделано. Но на этом не должно останавливаться. Надобно идти далее по пути познания своей греховности или входить глубже в греховное сердце. Под делами и словами, под частными мыслями, желаниями и чувствованиями лежат постоянные расположения сердца, служащие для них источником. Совокупность этих расположений составляет личность человека и определяет его характер. Их-то потому особенно и надобно определить; труда здесь не очень много: добросовестность наша пред собою не позволит нам скрыть, чем облачается наше сердце, и какие обитают в нем властители; а то и осязательного можно указать о том свидетеля, и именно: какие не добрые дела часто нами повторяются и вырываются с такою силою, что мы совладеть с собою, не можем?.. это значит, что они имеют корень в сердце; там, должно быть, скрывается постоянный их производитель, т. е. соответственная им склонность или страсть. Какая в особенности страсть господствует во мне, препятствуя моему покаянию и удерживая в оковах греха? Это можно узнать по следующим признакам: все, с чем труднее всего нам расстаться, – чем наиболее всего мечтаем мы и наяву, и во сне, – что особенно стараемся мы скрыть не только от других, но и от самих себя, – в чем тяжелее всего признаться пред отцом духовным, – чего особенно не хочется объявить на исповеди, – все это, очевидно, господствует над нами и держит нас в плену; во всем этом скрывается внутренний змий, который отравляет нас своим ядом. Против сего-то именно недуга душевного и должно направить все усилия и всю духовную бдительность. Кто не победит своей господствующей страсти, тот никогда не исправится и не выйдет на свободу от грехов. При всяком порыве вознестись горе, господствующая страсть влечет и повергает долу. Итак, какая же во мне господствующая страсть? Известно, что корень зла есть самолюбие. Из самолюбия выходят: гордость, корыстность и страсть к наслаждениям, а от них уже и все прочие страсти. Они все есть у всякого, кто грешит, но не у всех в одинаковой степени. У одного гордость преобладает, у другого – корыстность, у третьего – страсть к наслаждениям. И гордый не чужд корыстных видов и наслаждений, но легко приносит их в жертву, когда они могут унизить его. И своекорыстный готов потешиться, если это ему ничего не стоит и проч. Так, у всякого одна какая-либо страсть господствует, а другие стоят как бы в тени. Эту-то господствующую страсть и надобно увидеть, и определить, чтобы потом на нее решительнее и действовать можно было. Один св. отец говорит: «Господь требует от тебя восстановления целомудрия, а ты милостыню раздаешь, да богадельни и часовни строишь, – исправь прежде первое, и второе приятно будет». – Легко узнавать и частные пороки, которыми кто страждет. Если, например, кто, указывая на другого, в одном случае скажет: «Смотри, что он делает!» – в другом с досадою повторит: «какая несообразность!» – а то мину покажет насмешливую и вообще охотнее и больше говорит о поступках других, и с невыгодной стороны, – тому не трудно догадаться, что он страдает богопротивным пороком осуждения и т. д.

И еще далее надо идти в познании себя. После всего надобно определить общий дух жизни нашей или одну отличительную её черту. Кому мы служим: Господу или себе и греху? Что имеем в виду: себя или Господа, славу Его, угождение Ему? За кого всегда стоим: за имя Божие или за себя? Но сказать это может только совесть наша, втайне, пред лицом Господа. Ее и вопросите. Дела же и добрые не суть доказательство, что мы служим Господу, ибо можно и их делать себя ради. Эта черта определяет, что мы такое и чего потому ожидать должны. Познанием же этой черты возглавляется или завершается самопознание. Так, наконец, вообразится вся картина нашей греховности и вся история нашей греховной жизни: дела, чувства, расположения и главный дух жизни.

(Из 42 Слова Епископа Феофана к Владимирской пастве. Стр. 230–236).

Начнем теперь суд совести, т. е. будем давать ей вопросы, а она пусть отвечает нам добросовестно.

1. По отношению к Богу

Считаю ли я священным долгом своим приобретать верное и отчетливое познание о Боге и прочих истинах и предметах святой веры?

Люблю ли Бога всем сердцем и всей душой, более всего?

Любовь и благоговение мое к Богу не нарушал ли я часто помыслами неверия и маловерия, холодностью или рассеянностью при Богослужении, во храме или дома, стоя на молитве, опущением ежедневных молитв, утром и вечером, и даже совершенным небрежением о них?

Не прогневлял ли я Бога невниманием к урокам, подаваемым нам жизнью, путями Промысла Божия.

Не огорчал ли я Господа малодушным ропотом на неправедные якобы судьбы Его Промысла или неблагодарностью за благодеяния, или глумлением над предметами святой веры, над святыми угодниками Божиими, священными обрядами и постановлениями церковными?

2. По отношению к ближним

Люблю ли я ближних моих по заповеди Христовой, как самого себя.