Исповедь Камелии

По пустынной мостовой шла женщина в синем с опушкой из меха жакете и в красной юбке, которая в световых пятнах фонарей отливала темным. С ее шляпы на спину струились два длинных и черных страусовых пера, вздрагивавших в такт шагам, как нечто живое. Она неторопливо шла по нескончаемо длинной улице, шла бесшумно, исчезая в темноте, когда проходила световое пятно, и вновь возникая, подходя к следующему фонарю. В ее поступи чувствовалась уверенность, будто она царица города, вышедшая проверить, крепко ли он спит.

А вокруг никого – она и глубокая, полная безмятежного покоя ночь. Ночь конца октября, подернутая туманом, сырая и темная. Ночь, она и Елагин Афанасий Емельянович, потомственный купец, пустившийся на поиски неуловимой, окутанной легендами незнакомки. Вот уже две недели почти каждую ночь он искал ее и нашел.

– За ней! – приказал Елагин извозчику.

Вдруг под следующим фонарем она не появилась. Извозчик придержал лошадь, Елагин соскочил на землю и заозирался, мечась по улице. Куда она подевалась? Была и – не стало...

Маргарита Аристарховна, оттанцевав польку, чуть задыхаясь, подлетела к мужу, который с высоты своего роста недовольно покосился на нее. Статский советник граф Ростовцев Николай Андреевич, тридцати восьми лет от роду, был поистине величественен, аристократ от кончиков волос до кончиков ботинок. Красивый, элегантный и строгий, он всегда держался с завидной уверенностью, не позволяя себе суеты ни в чем.

Зато жена – полная противоположность: непоседлива, эмоциональна, что никак не соответствовало ее положению. Она хороша собой – миниатюрная, с девичьей фигурой, с великолепными зеленоватыми глазами и каштановыми волосами, но... Глядя на нее, можно подумать, будто она юная девица – из тех, кто всячески протестует против традиций. За семь лет супружества она утомила его непредсказуемостью, это не женщина, а вулкан, – никак не остепенится. Она забывала, что уже немолода – двадцати пяти лет от роду, носилась, будто юная особа, примерно, как в этот вечер на балу. Не так давно она вернулась из имения брата, где провела все лето с сыном, вернулась неузнаваемой – задумчивой, тихой. Николай Андреевич обрадовался, видя в жене перемену, и предположил, что на нее благотворно повлиял старший брат. Но стоило ей попасть на бал... Да на лице Марго ясно обозначено, чем заняты ее мысли, – куда это годится? Она даже танцевала, не скрывая удовольствие, получаемое от танцев, чем и вызвала недовольство мужа. Воспитывать жену бесполезно: последует вспышка гнева с ее стороны, затем ссора. Он не любитель потрясений, однако, выговор непременно сделает, когда они приедут домой.

– Николя, ты говорил с Виссарионом Фомичом?

Ну вот, в глупенькую головку жены пришла новая безрассудная идея, вызвав чуть ли не нервный тик у Николая Андреевича.

– Марго, ты хочешь поднять нас на смех?

Он сказал это, придав голосу шутливый оттенок, но по сути налагал запрет на причуду жены. Но Марго запретить что бы то ни было – легче луну достать с неба. Она из упрямства будет добиваться цели, – и это раздражало. И точно: вздернула остренький нос, зеленые глаза потемнели – они-с изволили разгневаться.

– Я тебя никогда ни о чем не прошу, – заговорила она опасным тоном, сулившим выяснение отношений, разумеется, дома. Неожиданно Марго заносчиво усмехнулась: – В таком случае, просто представь меня ему. (Муж нахмурился.) Представь, – требовательно повторила она.

– Изволь, дорогая, – процедил он, предлагая руку. Все, терпение окончательно лопнуло, но Николай Андреевич не подал виду.

Виссарион Фомич – начальник сыскной полиции, туда-то и мечтала проникнуть Марго. Приближаясь к Зыбину, она подавила волнение, в уме выстраивая тактику своего поведения. Она собиралась поставить его в положение, когда он, в силу своего воспитания, не сможет отказать.

Шестидесятилетний Виссарион Фомич – невысокий, очень тучный человек с мясистым и крупным носом, маленькими глазами, густыми бровями и толстыми губами. Редкие седые бакенбарды, достающие до плеч, делали его смешным, как и выступающий живот, – эдакий сказочный гномик. Однако гномик, по слухам, бывал зол и груб, ругался при подчиненных, как извозчик. Тем не менее он славился умом и пользовался уважением.

– Позвольте вам представить, Виссарион Фомич, мою жену Маргариту Аристарховну, – сказал Ростовцев.

Толстые губы Зыбина расползлись в улыбке, он поцеловал ручку даме и заворковал басовитым голосом:

– Весьма польщен, ваше сиятельство.

– Ах, Виссарион Фомич, давно мечтала с вами познакомиться. – Марго взяла его под руку и увлекла на променад по залу, сделав незаметный знак рукой мужу: мол, свободен. – Я столько слышала о вашем умении, о вашей находчивости, смелости и уме, что засомневалась: неужто все эти достоинства уживаются в одном человеке?

– Эдак я распухну от важности, да и лопну, – пошутил он. При всем при том слова молодой женщины согрели ему душу.