Исповедь книгочея, который учил букве, а укреплял дух

Учительское слово Франциска обращено прежде всего к Природе (волку), но во имя людей. К брату Волку, и потому это слово — в высшей степени демократическое слово, способное быть до конца принятым, взятым в душу. Слово как умение по-настоящему увидеть природу и посмотреть ей в глаза глаза в глаза — и только потому преобразовать ее (точнее: выявить ее человеческую суть, хотя и во имя божье, в честь и в знак божьего слова). Высветить смысл. Урок волку — урок людям — урок себе.

Вместе с тем слово учителя немедленно обращается в слово-жизнь; в самое жизнь: волчью, человеческую, собственную; с тем, однако, чтобы стать словом об этих жизнях на все последующие века в "Цветочках" последователей Франциска-учителя, в свою очередь, конечно же, подражающего еще более значимой жизни Того, Кто...

Тройной урок: урок посмотреть глаза в глаза темной природе — в волчьи, мерцающие хищным огнем глаза губбийского мерзавца; урок обговорить в слове увиденное как грядущие адские страсти — мучения в геенне огненной; и, наконец, анагогический урок быть хорошим: волк — добряк, люди — кормильцы волка — добряки, а собаки не лают... Тройное всеумение строить урок жить: от видения — через обговаривание — к пестованию души. Общая схема Августинового умения быть, но данная в виде жизни — научения жить. Причем научение ушло в аллегорическое моралите, а жизнь осталась вне умения: назад — к жизни самого Франциска.

А как же чудо? Оно есть и его же и нет (в том смысле, как о том уже сказано). Ибо все естественное в ученом умении Франциска сверхъестественно. Жизнь и есть чудо. Чудо жизни — во всем, везде, всегда. И потому не преподаваемо — лишь представимо.

Обратитесь к природе в ее эмпирически данной конкретике, чтобы потом, в последующие времена — например, в XIII веке — составить знание о естестве, как это сделает, скажем, Роджер Бэкон, хотя и в границах собственного времени.

Что же до следующего урока-притчи, то быть ему о том, как обговорить "искусство жить" (в отличие от урока губбийскому волку — урока видеть живущим этого самого волка).

Обнаженно действенное, испепеляющее ум и душу слово исподволь готовит дело. Жизнь Франциска, как мы это уже видели, — непосредственное дело, голый поступок — жизнь, переданная его учениками в знаменитых "Цветочках". Жизнь текста и текст жизни совпали в личности — активной, целеустремленной, актерски игровой. Но вот он — сам этот текст: Цветочек VIII.