Исповедь колдуна. Трилогия. Том 2

А теперь представим себе колдуна, или любого другого человека, обладающего магическим даром и достигшего в магическом искусстве определенных высот, умеющего преобразовывать огромное количество своей психоэнергии в другие ее виды, более жесткие и потому более опасные для окружающей среды. Скажем, этот колдун решил устроить небольшой ураган, то есть изменить погоду, чтобы совершить огромный объем нужных ему работ.

Мы уже знаем, что даже небольшой ураган по своей мощности сравним с энергией, выделенной при взрыве десятка ядерных бомб. Чтобы высвободить такое количество энергии и не пострадать при этом, требуется защита не менее действенная, чем у атомного реактора.

Теперь проследим, как колдун справляется с этой непростой задачей. Как он поступает? Ведь колдун тоже почему-то убежден, что сам по себе он не может справиться с укрощением такой огромной энергии. Естественно, он призывает себе на помощь могущественного духа или демона. То, что энергия выделяется им самим, не играет для него никакой роли. Главное, справиться с ней, укротить, направить в нужное русло. Именно для этого ему и понадобился демон, повелитель ветров в том образе, что подсказывает ему воображение. Демон дик, злобен и очень могуществен. Но прошедший соответственную подготовку колдун хорошо знает, как справиться с ним.

В определенном месте и в определенное время он рисует магическую пентаграмму, обносит ее одним или двумя магическими кругами, узнает с помощью нужных таблиц имя демона, чтобы при его сопротивлении приобрести над ним окончательную власть и не дать ему вырваться за пределы магической защиты, и еще готовит на всякий случай магическую шпагу.

Не напоминают ли вам действия колдуна выполнение тщательно продуманной программы по технике безопасности? Корпус реактора, мощные защитные стены? Что из того, что магические стены невидимы? Просто они сделаны из другого материала.

Я напоминаю вам, что энергия, которую собирается высвободить колдун, сравнима со взрывом ядерного устройства и это без бетона, стального кокона и другой радиационной защиты.

Потом он читает заклинание – магическую формулу преобразования энергии, как он считает, формулу вызова демона. В центре пентаграммы возникает демон, языки пламени, дым, запах серы и прочие сопутствующие высвобождению энергии явления. Демон разъярен, сочится слизью. Демон угрожает смертью осмелившемуся вызвать его человеку.

Не напоминает ли вам все это побочных влияний частично просочившейся даже сквозь совершенную защиту при проявлении огромной энергии и преобразованных воображением и подсознанием человека в более привычные ему и более понятные образы? Представьте себе ядерный взрыв, заключенный в невидимый силовой кокон и находящийся в нескольких метрах от себя. Что из того, что человеческое подсознание оформило видение этой энергии в образе могучего, разъяренного духа? От этого она не стала менее испепеляющей и опасной. Вырвись эта энергия на свободу, она уничтожила бы не только стоящего рядом человека, но и натворила бы в округе много бед, сравнимых только со взрывом атомной бомбы.

Колдун не сдается. Он произносит тайное имя демона, усилием воли усмиряет его, делает послушным, и человек начинает диктовать укрощенному чудовищу свои условия, сделай то-то или сделай это, снеси вершину горы, выровняй площадку, выкопай вокруг нее ров, ну и так далее.

Гораздо более тонкое и действенное управление могучими силами энергий, чем мы умеем в наши дни…

Жаль, – подумал я. – Очень жаль, что не нашлось такого человека, который бы смог укротить чернобыльского демона.

Глава 5

И смех, и грех! С легкой руки Зои Владимировны, которая не смогла удержаться и, сбегав к себе на работу, раззвонила подругам о моих вдруг проснувшихся экстрасенсорных способностях, к нам в дом то и дело стали заходить люди, которых мне приходилось лечить от всякой мелочевки. Кому-то заговорить больные зубы, кому-то унять головную боль, вылечить фурункул, залечить царапину и так далее. С серьезными болезнями ко мне не обращались.

Игорь Николаевич смотрел на мои исцеления по-прежнему недовольно хмуря брови. Часто я ловил на себе его слегка удивленный, испытующий взгляд, который меня заставлял мысленно поеживаться, но молчал.

Зато сияющая Зоя Владимировна смотрела на меня со все возрастающим обожанием и, не оказывай я постоянного сопротивления, закутала бы меня в кокон материнской любви и всевозможных услуг.

Спасаясь от этого нашествия, я все больше времени проводил в мастерских, завоевав в среде отцовских «профессоров» авторитет непререкаемого диагноста технических неполадок. Домой я теперь частенько заявлялся перемазанным с головы до ног отработанным маслом и технической грязью, встречаемый жалостными охами и ахами матери.

Так продолжалось до тех пор, пока Зоя Владимировна не закатила мужу что-то вроде тихого скандала, так непохожего на скандалы Светланы.

И я был очень удивлен, когда увидел, что деликатные намеки Зои Владимировны возымели свое действие и отец спешно начал пристраивать к мастерской душевую.