Исповедь королевы

Жанна де ла Мотт, должно быть, была самой дерзкой женщиной на свете. Кто еще был бы способен задумать такой план? Возможно, существовали другие, столь же подлые люди, но кто еще обладал такой безумной отвагой? Видимо, ей придавала силы уверенность в успехе, вера в свою звезду. Она все подготовила для Мари-Николь. Волосы девушки были тщательно напудрены и уложены в высокую прическу, хотя и не слишком искусно. Она сделала точную копию моего простого платья, в котором я была, когда Виже Лебрюн написала мой портрет, — речь идет о длинной белой блузе, которую называли сорочкой и которая стала причиной стольких сплетен, когда картина незадолго до того была выставлена в салоне. Она была сшита из муслина. Поверх платья у этой девушки была надета накидка из тонкой белой шерсти, а на голове — шляпа с очень широкими полями, чтобы затенять ее лицо. Учитывая, что она не просто слегка напоминала, а была действительно очень похожа на меня, в сумерках ее по ошибке можно было легко принять за меня.

Розали, горничная Жанны, девушка в возрасте примерно восемнадцати лет, черноглазая и дерзкая, воспринимавшая жизнь в доме графини де ла Мотт как захватывающее приключение, помогала ей одеваться, а в это время Жанна учила ее, какие слова та должна была произнести. Эти слова были такие: «Вы можете надеяться, что прошлое забыто». Бедная девушка понятия не имела, что это могло означать. Она должна была сосредоточить свое внимание на том, чтобы избавиться от выговора парижских улиц и приобрести слабый иностранный акцент, а также научиться изящно жестикулировать руками.

Могу себе представить, в каком возбуждении было это бедное дитя, попавшее под влияние столь порочных людей, в особенности Жанны, от того, что ей предстояло сыграть роль королевы, о сходстве с которой ей часто говорили. Кроме того, ей должны были еще и заплатить за это. Жанна намекнула ей, что ее вознаградят не только она сама и граф, но и королева, несомненно, также пожелает отблагодарить ее. К чему такой простушке, как она, было спрашивать, что все это значило? Ей все равно не стали бы ничего объяснять, а если бы и стали, она все равно вряд ли была бы в состоянии уловить суть этих объяснений. Нет! Ее роль заключалась в том, чтобы просто делать то, что ей говорили, и она, несомненно, надеялась только на то, что сможет удовлетворительно сыграть свою роль. В кармане ее муслинового платья лежало письмо, которое она должна вынуть и отдать мужчине, с которым ей предстояло встретиться. Кроме того, она должна была вручить ему розу и не забыть те слова, которые ей следовало произнести при встрече.

Была темная ночь без луны и без звезд — идеальная ночь для того, чтобы разыграть эту сцену. В парке стояла тишина, и единственный звук, который нарушал ее, был шум воды, игравшей в фонтанах. Графиня и ее муж провели молодую девушку в муслиновом платье через террасу, а потом между сосен, елей, вязов, ив и кедров в рощу Венеры.

Пришел мужчина, одетый в одежду, которую девушка с готовностью приняла за ливрею одного из моих слуг.

— Итак, вы пришли! — сказал граф де ла Мотт-Валуа.

Человек, роль которого исполнял Рето де Виллетт, низко поклонился.

Баронессе д’Олива показали, где она должна стоять, а тем временем граф, графиня и Рето исчезли среди деревьев. Бедная девушка! Ей, должно быть, было жутко стоять в роще одной среди ночи. Интересно, о чем она думала в те минуты?

Вдруг перед ней появился мужчина — высокий, стройный, в длинном плаще и широкополой шляпе, надвинутой на глаза, чтобы скрыть лицо. Это был кардинал Роган.

Олива протянула ему розу. Ее, должно быть, удивил тот пыл, с которым он принял ее. Я представляю себе, как он бросился перед ней на колени и стал целовать край ее муслинового платья.

Потом он поднял на нее взгляд, и она произнесла те слова, которые так долго учила: «Вы можете надеяться, что прошлое забыто».

Он поднялся, приблизился к ней и разразился целым потоком слов. Он был в экстазе. Кардинал сказал, что хочет доказать ей свою преданность, и тому подобное. Бедная маленькая Олива! Что она могла понять из всего этого? Она не привыкла к такой гладкой речи. Какое облегчение, должно быть, почувствовала девушка, когда увидела рядом с собой графиню, которая взяла ее за руку и потянула за собой в тень. «Идите скорее сюда, мадам! Сюда идут мадам и графиня д’Артуа!» — воскликнула она.

Кардинал низко поклонился и поспешил прочь. Графиня, все еще державшая самозваную баронессу, д’Олива за руку, торжествовала. Правда, та забыла отдать кардиналу письмо, но все же план сработал, причем настолько успешно, как она даже не ожидала.