Исповедь летчика-истребителя (СИ)

   В 9-15 по Лондонскому времени мы начали взлетать с прибрежного аэродрома Гастингса с тем, чтобы взять курс на Ньюпорт. Воздушная наша эскадра состояла из тридцати английских "Спитфайров", двадцати шести "Харрикейнов", десяти американских самолетов "Тайфун" и примерно столько же "Кувшинов". Я стартовал одним из последних, и поэтому справедливо предполагал, что легко оторвусь от основной группы. Однако волнение меня не покидало и за сутки до вылета, и когда я сидел уже в кабине. Меня сотрясало как в лихорадке. Мы стояли на взлетной полосе, выстроившись в двухрядную, гудящую колонну. Уверенность в том, что мне позволят ускользнуть, не окрепла во мне даже когда я запустил двигатель и перестал вообще что-либо слышать. Головные самолеты попарно отделялись от колонны и шли на разгон, когда их колеса отрывались от земли, с места срывалась очередная двойка. Взлетный конвейер работал слаженно и быстро, но мне казалось, что все это происходит несносно долго. Я часто оборачивался на контрольную вышку, боясь, что в последний момент они получат приказ схватить меня. Мне казалось, что там вот-вот откроется дверь, выскочит человек и, махая руками, станет призывать охрану. Машинально я проверил вооружение. Боекомплекты были набиты под завязку. Но стволы невозможно повернуть куда-либо в сторону. Конечно, если потребуется, я могу выкатится из строя и устроить на летном поле грандиозное шоу... но вряд ли я стану это делать. Я не смогу стрелять в них. Я слишком долго находился среди них.

   Напряжение мое достигло кульминации, когда оглянувшись в очередной раз, я увидел, как по дороге, спускавшейся с холма и ведущей к аэродрому, неслась маленькая колонна штабных машин, состоящая из четырех "лендроверов". Сжав зубы, я схватился за рукоять тормоза, двигатель давно набрал максимальные обороты, и самолет мой дрожал, как до предела сжатая пружина.

   Последняя пара сорвалась с места и понеслась вперед. Они вспорхнули в небо легко на своих широких и округлых крыльях с сине-красными, как у бабочек, пятнами. Только "бабочки" эти, разрисованные полосами камуфляжной окраски, умели пребольно кусаться. Я резко сбросил тормоза, - и воздушная машина рванулась с места в карьер, словно подхваченная могучей рукой. Но радостная мысль моя летела быстрей, придавленного тяжестью тела, душа моя воспарила, сбросив оковы ожидания. Теперь я точно знал, что вырвался!

   На скорости 90 миль в час самолет уже поднялся в воздух. Удивительно! Скорость отрыва у американского самолета раза в полтора ниже, чем у немецкого. Значит, и посадка обещает быть комфортной. Не то что на немецком истребителе, когда на полосу заходишь как сумасшедший. (Зато в бою скорость - самое главное.)

   После набора минимально необходимой высоты, самолеты группы легли на правое крыло, совершая разворот на 75 градусов, и, взяв нужный курс, пошли на цель. Я же, как и задумал, отклонился влево и стал удалятся от группы все дальше и дальше. Технически сделать это было просто, но в душе пришлось порвать какие-то болью отозвавшиеся нити. Тяжело это - отбиться от стаи и уйти в свой собственный полет!

   Я огляделся по сторонам. Против обыкновения, меня сопровождали целых два истребителя. А на поле я этого и не заметил. В прочем, до того ли мне было. На старте мысли мои занимали совсем другие проблемы. Зловещий эскорт, подумал я. Интересно, чем вызвана столь чрезмерная опека. Ну да ладно, как-нибудь мы от него избавимся.

   Мы прошли береговую линию, миновали линию противовоздушной обороны. Под крыльями неторопливо проползали свинцово-синие воды Английского канала. Пролив Па-де-Кале, разделяющий Англию от Франции, в узкой своей части имеет ширину 30 километров. Самый тихоходный "Юнкерс-87" покрывает это расстояние за 8 минут. Но если лететь от Гастингса, расстояние увеличивается более чем вдвое.

   На своем истребителе я долетел бы за 10-15 минут. На этой каракатице я буду ползти чуть дольше. Прибавим сюда несколько минут на поиски аэродрома... Значит, минут этак через двадцать пять я буду дома. Дома? Господи! Сделай так, как я предполагаю... Верни меня обратно!

   На правах командира звена я связался со своими ведомыми по рации и отдал распоряжение: "Спасибо, ребята, за сопровождение. Объявляю отбой. Можете возвращаться". - "Это желтый два, - ответили мне. - Вас понял, отбой". Сейчас же ответил другой: "Это желтый три. Понял. Отбой".

   Я посмотрел по сторонам. Покачиваясь вверх-вниз, они летели рядом, держа строй, по левому и правому борту от меня, отстав на полкорпуса. Они и не думали выполнять указание. Я повторил попытку вразумить их. Результат был тот же. Ну как знаете, решил я, выключая связь. Я не стал делать маневров отрыва и прочих глупостей, решил спокойно продолжать полет в выбранном мною направлении на запад. Я не опасался, что они меня собьют при попытке сесть на вражескую территорию. (Если только они не получили специального задания относительно меня.) Скорее, я опасался за них. Летя со мной, они сильно рисковали. Я честно отсылал их домой, но они не послушались. Тем хуже для них.