Исповедь мантихоры

– А ты постарайся, – я удивилась оригинальному сравнению, но решила не трогать пока эту тему, – представь.

– А ты изобрази, – в тон мне ответил Ассилох.

Я примолкла, задумавшись. За всю мою недолгую жизнь у меня не было мужчин, на которых я могла бы влюбленно смотреть. Конечно, кандидатуры крутились, но до Лютомира было слишком рано думать об отношениях, а после – страшно. Не про то разговор, что мне могут отказать или еще что-то. Просто… Близких вообще тяжело терять, а если они еще и любимые… Дядю я любила, Лютомира нет, но было очень больно, а каково же потерять любимого человека? Ох, говорила же, что разговор заведет в дебри.

– Сам не знаешь, о чем просишь, – улыбнулась я, – если я изображу такой взгляд, и ты не помрешь от инфаркта, то мне придется тебя убить, чтобы ты никому не рассказал про то, что видел.

Вампир недоверчиво фыркнул, а потом посмотрел мне в глаза:

– Марысь, а ты любила когда-нибудь? Я, конечно, помню твой ответ во время недавней игры, но если начистоту? Без протокола, так сказать.

– Нет, не видела в этом смысла, – пожала я плечами, – а надо?

– А Лютомира? – проигнорировал провокационный вопрос Асси, – только честно.

– Эй, ну мне четырнадцать лет было! – рявкнула я, – где твоя логика, черт побери, если я сказала, что никого не любила, а ты спрашиваешь про Лютомира?

– Извини, я не подумал, – смутился вампир, – мне все не верится, что можно вот так вот прожить… Так на чем мы остановились?

– На том, что любовь организовывает проблемы, – я удержала шпильку, чуть не посоветовав ему и дальше не думать – вдруг голова с непривычки разболится?

– И как ты можешь подобное утверждать, если ты ее не испытывала? – посмотрел мне в лицо вампир, – или, все-таки?

– Блин, да ты заколебал! Я просто умею видеть и слышать, – разозлилась я, – хочешь, пример приведу? Хотя, думаю, ты итак наслышан об этом.

– Давай, я слушаю тебя, – Ас изобразил живейшее внимание, скорчив такую гримасу, что я еле удержалась от улыбки.

– В конце 80х мой дядя проходил службу в Германии, под Лейпцигом. Под конец службы он стал командиром отделения и отвечал за боеготовность отделения и рядовых, – начала я, закуривая, – однажды одному из его ребят пришло письмо из России. Его любимая девушка, не дождавшись его, вышла замуж за другого.

– Она не любила его по-настоящему, – тут же прервал меня вампир, – иначе бы дождалась.

– Уж кому-кому, а не тебе судить, – разозлилась я, – мне можно продолжать, или ты еще что-нибудь сказать хочешь?

– Извини, – смутился Ассилох, – продолжай, я молчу.

– Узнав о такой подлости со стороны невесты, он смылся из части и бежал в Россию, – вздохнула я, вспоминая детали истории, рассказанной мне дядей несколько лет назад, – не подумав о последствиях, разумеется. Тогда существовал такой закон: если солдат бежит в сторону России, его ловят. Если в глубь Германии, стреляют на поражение…

– Что же произошло с ним? – я видела краем глаза, что Ассилох смотрит на меня, но продолжала изучать волны.

– Он выбрал не самое лучшее направление для побега, – помолчав, ответила я, – его часть была поднята и брошена на поиски беглеца. Окружили его, сделали пару выстрелов, приказали бросить оружие. Он закрылся в каком-то сарайчике, начал отстреливаться из автомата, два рожка, говорили, извел. Мне кажется, что у него на тот момент немного поехала крыша, а может он и раньше таким был, но очень хорошо скрывался… В общем, не вышел он из сарая этого.

– Расстреляли? – недоверчиво поднял брови вампир.

– Можно сказать и так, – кивнула я, – подогнали БМП и жахнули по сараю патроном двадцатимиллиметрового калибра.

– Парня снесло вместе с сараем? – уставился на меня Асси.

– Нет, зеро, – поморщилась я, – сразу видно, не разбираешься ты в огнестрельном оружии. Или в сараях. В стенке была дыра радиусом сантиметров сорок, пришлась ему в область живота. Не буду говорить, что его размазало тонким слоем по противоположной стене, этого не знаю.

– Сарай-то из чего? Фанерный? – вампир явно заинтересовался, вот только что-то не тем, чем нужно.

– У немцев? Обалдел, что ли? У них все капитально, – посмотрев на его лицо, сделала я контрольный выстрел, – кирпичный сарай был.

– Что-то у тебя не сходится. А как же они знали, куда стрелять? – прищурился Ассилох.

– Чем ты меня слушал? Тем, чем думаешь? Я же говорила: он отстреливался. Не через стену же. В окно стрелял, между окном и полом они и запустили.

– Нда… Познавательно. Какова мораль рассказа? – вздохнул вампирюга, – или я должен догадаться сам?

– Я подскажу, – закатила я глаза, – влюбленным совершенно сносит мозги набекрень, когда кто-то покушается на объект их любви. Скажи, ты считаешь, что ревность – признак любви?

– Вопрос, что называется, на засыпку, – наклонил голову вампир, – я сам очень ревнивый, так что… Весьма вероятно, что да, признак.

– А по-моему, это признак собственничества, – потянулась я. Меня неожиданно повело, и вампир обнял меня, удерживая. Переоценила я, видимо, свою непрошибаемость алкоголем.