Исповедь молодой девушки

Бабушка обращалась ко всем своим знакомым, чтобы они приискали мне новую гувернантку. В наших местах трудно было найти иноземку, которая согласилась бы замкнуться в нашей глуши, а нашим дамам недоставало этих прославленных талантов к изящным искусствам, которые продолжали считаться столь необходимыми. Так как у меня не было никакой склонности к изящным искусствам, преподносимым нам таким манером, бабушка решилась принести их в жертву. Но она убедила себя, что я очень одинока, что Женни слишком занята ею (бедняжка упрекала себя в этом!), наконец, что мне скучно, и если уж не гувернантка, то пусть будет хоть какая-то девица-компаньонка. Доктор Репп уже давно называл одно имя, которое не вызывало ни у кого из нас сочувствия, а мне было почти ненавистно. Речь шла о его протеже Галатее Капфорт. Ей было тогда двадцать лет, она была крайне уродлива, но, по его словам, девушка с прекрасным характером и весьма разумно воспитанная. Она недавно вышла из монастыря, где всегда получала высшие отметки за шитье, арифметику и отличное умение держать себя. Она была весьма религиозна, что крайне важно для женщины, как говорил доктор, сам прекрасно обходившийся без религии в гораздо большей степени, чем Фрюманс, ибо он издевался над всеми культами, считая их недостойными своего пола. Галатея, говаривал он, была бы для меня настоящей находкой. Она бы сделала меня хоть чуточку женщиной. Доктор опасался, как бы мои вкусы амазонки, мое воспитание под руководством мужчины и независимость мыслей не помешали моему счастью и не повредили моей репутации в светском обществе! А общаясь с этой умненькой и кроткой девицей, я буду питать большую склонность к сидячей жизни, а если нет, то всегда можно будет сказать, что у меня благоразумная подруга, и такой выбор будет единодушно одобрен всеми здравомыслящими людьми нашей местности.

Последний пункт оказался верным. С помощью всяких низостей и лицемерия госпожа Капфорт добилась того, что ее стали принимать знакомые бабушки, и все вдруг начали упрекать добрую старушку за предубеждение, которое они сами раньше разделяли. Мы с бабушкой долго упорствовали, но каким-то образом, уж не знаю как, госпожа Капфорт раздобыла для Мариуса место в управлении морского флота с приличным жалованьем, где было не так уж много работы, нечто вроде синекуры, причем он мог постоянно жить в Тулоне. Пришлось отблагодарить ее за столь неожиданный успех, выпавший на долю этого члена нашего семейства. Она предлагала свою дочь gratis,[19] только из чувства дружбы и преданности.

— Единственным вознаграждением Галатеи и ее единственной выгодой, — говорила она, — будет то, что в общении с госпожой де Валанжи она обретет манеры и тон высшего общества, а в Люсьене найдет прелестную подругу.

Женни, которая до той поры была на моей стороне, теперь сочла своим долгом уступить. Галатея казалась ей кроткой и послушной. Набравшись опыта в делах благотворительности, куда ее мать любым способом старалась ее всунуть, чтобы все восхищались ребенком, она умела ухаживать за больными и забавлять стариков.

— Если она вам не понравится, — сказала Женни, — то я тщательно присмотрюсь к ней, и, увидев, что она хорошо ухаживает за бабушкой и развлекает ее, я чаще смогу бывать с вами.

— Но зачем же нам нужна чужая девушка, когда мы с тобой вдвоем можем прекрасно ухаживать за бабушкой?

Женни ответила, что бабушка не хочет, чтобы я посвящала ей все свое время с утра до вечера, что ее беспокоит, что я жертвую собою ради нее. В этом была известная доля правды. Бабушка уже почти потеряла зрение, и когда ей начинали читать вслух, сразу начинала дремать. С ней нужно было вести легкую беседу, но я не способна была изо дня в день говорить одно и то же. А Галатея сумеет болтать с ней о разных пустяках и не соскучится, потому что в голове у нее ничего нет. Галатея была уже взрослая девица и вполне могла довольно долго просидеть без движения. Наконец, бабушке хотелось все-таки исполнить желание ее матери, да и доктор говорил, что можно попробовать несколько месяцев, это ни к чему не обязывает, а там видно будет. Такова была его формула по отношению ко всем больным.

Итак, я тоже была вынуждена уступить — Галатея поместилась в комнате мисс Эйгер. Женни упрашивала меня оказать ей любезный прием. Она робка и нескладна, может быть, даже ее придется как-то пожалеть или подбодрить. Я сделала все, что могла, мне хотелось отнестись к ней великодушно. Я научила Галатею одеваться, садиться за стол, есть, здороваться, закрывать двери, не натыкаться носом на стены и не падать на лестницах, ибо эта девица, которая должна была напомнить мне об особенностях моего пола, была настоящая деревенщина, чувствующая себя здесь куда более ошеломленной, чем любая пастушка коз из Рега. Пока ей были знакомы только монахини и молодые парни на мельницах.