Исповедь мотылька

А в этих улицах так легко затеряться, стать одной из тысяч людей, что куда-то торопятся, слиться с ними, представить себя крошечной песчинкой, забыть обо всем… Ведь у каждого из этих людей, наверное, есть какая-то цель, раз они так спешат куда-то. А может, их шатание по городу так же бессмысленно, как и мое? Что ж, в любом случае — я не одинока. И пусть в голове будет полная пустота, в ушах — звуки музыки, надо мной — небо, а вокруг — эти улицы и дворы, пусть колючего и сырого, но такого родного города.

За годы такого блуждания я исходила, наверное, большую их часть. И тихие улочки на окраинах, и аллейки с бульварами, и шумные проспекты в центре. В каждой из них есть своя особая прелесть…

Мои родители не понимали такого времяпровождения, в их глазах стояло удивление всякий раз, когда я, еще в детстве, пыталась им о чем-то подобном рассказать. А потом я уже перестала рассказывать. Да и им стало как-то не до меня.

Они, конечно, пытались что-то скрывать, хотели как-то «оградить и не ранить ребенка»… Смешные! Родители почему-то всегда слишком поздно узнают, что мы уже не дети. Пока им не скажет кто-то посторонний, до последнего они не замечают, что мы повзрослели, не хотят видеть в нас кого-то, кто все понимает, и с кем можно держаться на равных.

Интересно, когда у меня будут дети (а ведь пора бы уже!), я тоже буду к ним так относиться? И мой ребенок тоже будет, притворяясь спящим, ловить раздраженные голоса двух самых дорогих ему людей сквозь неплотно прикрытую дверь в спальню? И глотать слезы, уткнувшись в подушку, а утром делать вид, что не замечает плохо замазанных косметикой мешков под глазами мамы и хмурого вида отца?

Я хорошо помню тот период, когда развелись мои родители. Помню, как меня раздражала фраза: «Девочка наша, когда вырастешь, то все поймешь. Сейчас тебе трудно с этим смириться, но потом… Мы ведь думаем в первую очередь о тебе. Ведь ТАК БУДЕТ ЛУЧШЕ». Ненавижу эти слова!

В своем подростковом эгоизме я не могла понять родителей. А им в их взрослом эгоизме было просто не до меня.

Как-то очень быстро об этом узнали в школе. Я помню фальшиво-сочувствующие взгляды одноклассников, за которыми сквозило плохо скрываемое любопытство: «Интересно, а что там твориться у них в семье? Как они живут, что происходит по вечерам? И каково ей сейчас? Наверное, хочется плакать? Ишь, гордячка, даже рта не раскроет!»

И я сжималась в комочек, стараясь закрыться от всего внешнего мира, прятала боль в глубине души, на самом донышке, и неслышно шептала про себя сквозь сжатые зубы: «Не дождётесь!»

А потом вставляла наушники в уши, закрывала глаза и отправлялась в очередное путешествие — топать себе по вечерним улицам города, улыбаться прохожим, пытаться угадать — кто они, какая у них жизнь, чем занимаются, ругаются их родители или нет… рисовать в своем воображении забавные картинки…

Если вы назовете меня сумасшедшей, то я отвечу, что это еще слабо сказано! Но кто из нас гарантированно стопроцентно нормален?

Когда я бреду по этим улицам, мне становится немного легче. Наушники в уши, музыку погромче… Такая уж и меня привычка.

Интересно, а тот доморощенный психолог, разложивший мою жизнь по полочкам за пару минут, об этом знал? Хотя, вообще — какая разница? Что он-то в этом понимает? Легко сказать «ее родители развелись», но попробуйте представить, прожить, прочувствовать это, прежде чем произносить такие слова! Ручаюсь, что у него-то в семье было все нормально. Так откуда ему знать…

Впрочем, ладно, забудем о нём. Мы не виделись уже неделю, после той нашей истории с коньками он снова куда-то пропал, и, видимо, не собирается появляться. Вот и замечательно, я тоже не хочу его видеть!

Или… хочу, но лишь для того, чтобы высказать ему все это! А потом… Впрочем, он все равно не поймет. Так зачем тратить слова?

…Я вновь бреду по этим улицам. Мне холодно. Ничего удивительного, ведь на дворе зима. Но, по-моему, дело не в этом.

Я поднимаю воротник, зябко поёживаясь, стараюсь поплотней закутаться. Но теплый мех моей шубки почему-то греет плохо. Вот если бы кто-нибудь обнял!

Странные взгляды бросают на меня прохожие. Что в них больше — зависти или жалости? Не пойму… Или мне просто кажется, а прохожие всего лишь торопятся домой, не обращая внимания на случайно встретившуюся им замерзшую девушку, и не бросают на нее никаких странных взглядов?

Я сама странная. Дочка богатых родителей, которой посчастливилось родиться красивой и интересной девушкой. В которую влюбляются мужчины и которой завидуют женщины. Наверное, у меня есть всё (или, по крайней мере, многое) из того, о чем другие могут только мечтать.

Но тогда почему, чёрт побери, мне так холодно сейчас?

…Я вновь бреду по этим улицам. Такая уж и меня привычка. Наушники в уши, музыку погромче. И мне становится немного легче…

* * *