Исповедь на краю

– Ты никуда не уходишь? Жди. Я зарплату получила.

Она доехала на метро до «Бауманской», зашла в универсам и купила креветок, пива и большой торт «Травиата». Шоколад, толстые слои масляного крема. Ира обожала такую выпечку. Подумала и положила к покупкам две свечи. Что-то очень красивое блеснуло на полке. Тоже свеча, но необычной формы – широкая, полукруглая, дивного красного цвета, усыпана блестками, на сверкающей подставке. Сто пятьдесят рублей. Дорого, конечно. Ира подошла к кассе и взяла полиэтиленовый пакет, вернулась к стеллажу, быстро и аккуратно завернула в пакет свечу, затем сняла с головы красный шарф, сунула в него сверток и положила в карман. Способ проверенный. Так никакая машина код не считает. Просто в кармане торчит шарф. Она расплатилась, переложила покупки в пакет. На улице достала свечу, бережно разместила сверху и побежала к дому Егора. Он сразу открыл дверь и крепко обнял ее в прихожей.

– Подожди, – рассмеялась Ира. – У меня в сумке всякие вкусности. Тащи креветки на кухню, пиво сразу положи в морозилку, а я свечи зажгу.

– У нас что, праздник?

– Конечно. У меня давно праздников не было.

– У меня тоже.

Пока Егор варил креветки, Ира положила на стол чистую скатерть, поставила по свече рядом с каждой тарелкой, а центр стола украсила красным сверкающим чудом.

– Не зажигай верхний свет, – попросила она Егора. – И так хорошо видно.

– Мы с этим красным огнем как на маяке. А вокруг море.

После ужина Ира клубочком свернулась на диване и, не моргая, смотрела на красную подтаявшую свечу. Пахло расплавленным парафином. Егор положил на блюдечко большой кусок торта и поставил перед Ирой. Она лениво протянула:

– Это четвертый. И все равно хочется. Я сладкое могу без конца есть. И никогда не толстею. Даже не поправляюсь.

Она съела торт, облизала пальцы, зажмурилась. Егор положил руку ей на бедро. Ира не шевельнулась. Он притянул ее к себе и стал нетерпеливо расстегивать «молнию» на юбке. Затем стянул колготы. Стал нежно целовать живот, место, где кончалась резинка крошечных трусиков. Она вдруг напряглась. Егор посмотрел ей в лицо в свете свечей и вздрогнул. Ему показалось, что милое лицо искажено гримасой отвращения, злобы. Он отвел ее сопротивляющиеся руки от груди, стал умоляюще гладить: «Что ты? Что?» Затем прильнул к губам. Нежный язык коснулся его зубов, гибкие ноги обхватили бедра, Егор услышал нетерпеливый стон, и ему открылось горячее блаженство. Когда он вытянулся рядом с ней, отдыхая, Ира уткнулась лицом в его плечо и, кажется, задремала. Он приподнялся и близко склонился к ее лицу, чтобы услышать дыхание, так тихо она спала. Лицо было спокойным и нежным. Егор вспомнил странную гримасу. «Это, наверно, из-за свечи показалось».

* * *

Дина попросила Николая Ивановича высадить ее за углом дома.

– Конспирация? – улыбнулся он.

– Да так. Развлекаюсь.

Она вышла, помахала ему рукой и не без сожаления проводила взглядом свой серебристый «Мерседес». Был бы толк в этих ее отречениях. Дина ездила к себе в пентхаус на примерку платья, в котором она будет представлять «Черный бриллиант» на выставке авторской коллекции. Драгоценности, которые она наденет, ей пока не привезли. «Ричард сам выберет», – сказал стилист.

Дома было хорошо. Анна Ивановна, домоправительница, поддерживала идеальный порядок. Розы в оранжерее были ухоженными. В комнатах чувствовалось тепло каминов. Анна Ивановна очень боялась сырости: «Живем-то под облаками». Дина вошла в спальню, увидела свой любимый пушистый халат персикового цвета и задохнулась от желания остаться здесь. Послать шофера за Топиком, закрыть дверь на все сверхнадежные запоры, сесть у огня с чашкой настоящего капучино и забыть… Главное – забыть все ужасы с убитыми, украденными детьми, тайны странных, закрытых людей, жестокую жизнь, в которой все сводится к потерям. Было время, когда Дина думала, что ей больше нечего терять. Все потеряно. И вдруг чужие беды бесцеремонно приблизились к ней, нагло все перевернули. Вызвали боль и желание победить невидимых пока врагов, не знающих о ее существовании. Боль и страшную жалость. Маленький Ванечка, несчастная Марина, ее сестренка Женечка, которая, возможно, тоже в опасности. И, конечно, Валентина Петровна, Вера, Олег, баба Лида. Дина вытерла слезы. Надо возвращаться.

Дом на проспекте Вернадского, как всегда по вечерам, был окружен темнотой. Странное дело: фонари вроде бы горят, но ничего не освещают. Подморозило. Дина несколько раз поскользнулась, но устояла на ногах. Обошла крупную фигуру и услышала за спиной характерный звук падения и ругательство, отчетливо произнесенное красивым баритоном.

– Вам помочь? – обернулась Дина.

– Попробуйте, – разрешил мужчина. Дина наклонилась и почувствовала, что от него пахнет спиртным.

– Держитесь за меня.

– С удовольствием, – пробормотал тот и, коснувшись ее руки, неожиданно легко поднялся.

В это время в окне первого этажа зажегся свет, мужчина заглянул Дине в лицо: