Исповедь на заданную тему

Как к этому относился я? Да почти никак. Я совершенно реально представлял себе сложившуюся политическую ситуацию в стране, достаточно точно оценивал соотношение будущего меньшинства и большинства на съезде народных депутатов, так что иллюзии и амбиции на этот счет у меня полностью отсутствовали. Хотя, конечно, я понимал, что Горбачева моя фигура на съезде будет беспокоить очень серьезно. И он захочет узнать, чего же все-таки я хочу.

Примерно за неделю до открытия съезда он мне позвонил и предложил встретиться, переговорить. Встреча продолжалась около часа, впервые после долгого перерыва мы сидели напротив друг друга, разговор был напряженный, нервный, многое из того, что накопилось у меня за последнее время, я высказал ему. Меньше всего меня беспокоили собственные проблемы. Страна разваливается - вот что ужасно. И аппаратно-бюрократические игры как шли, так и идут, и главное в них - всю власть сохранить в руках аппарата, ни капли ее не уступить съезду народных депутатов. Я все пытался достучаться с кем вы, Михаил Сергеевич, с народом или с системой, доведшей страну до края пропасти?..

Он отвечал жестко, резко, и чем больше мы говорили, тем мощнее вставала между нами стена непонимания. И когда стало совсем ясно, что человеческий контакт невозможен, доверительные отношения исключены, сбавив тон и напор, Горбачев спросил меня о дальнейших планах - чем я предполагаю заниматься, где вижу себя в дальнейшей работе. Я ответил сразу - все решит съезд. Горбачеву этот ответ не понравился, он хотел все же получить от меня какие-то гарантии и потому продолжал спрашивать, - а как я смотрю на хозяйственную работу, может быть, меня заинтересует работа в Совмине? А я продолжал твердить свое - все решит съезд. Наверное, я был прав, до съезда о чем-то серьезном говорить было бессмысленно, но Горбачева мой ответ раздражал, ему хотелось узнать о моих намерениях. Он, видимо, считал, что я что-то скрываю. Но я совершенно искренне не строил никаких преждевременных планов, только после работы съезда можно было о чем-то думать на этот счет. Так мы и расстались.

Уже на следующий день по Москве опять поползли новые слухи. Где тот поэт, а также певец, который воспоет оду нашим отечественным слухам? При дефиците правдивой (и даже лживой) информации народ живет слухами. Это самое главное телеграфное агентство Советского Союза, главнее самого ТАСС. Хочется верить, что кто-нибудь изучит природу наших слухов, механизмы их возникновения и распространения, - увлекательная книжка, должно быть, получится.

Итак, в этот раз слухи сообщали, что действительно Горбачев встречался с Ельциным и предложил ему должность первого зама премьер-министра, Ельцин на зама не согласился, поскольку хотел быть Председателем Верховного Совета. Тогда Горбачев был вынужден отдать ему пост первого заместителя Председателя, тот опять не согласился, и в результате Горбачев предложил в жертву должность первого секретаря МГК... Ельцин на зто дал согласие.

Примерно такой вариант или близкий к этому, а также всякие другие версии сообщали мне с разных сторон, приходилось только качать головой и удивляться человеческой фантазии.

Вскоре начался съезд. О нем я скажу совсем несколько слов, поскольку всякий интересующийся имел возможность в мельчайших подробностях следить за его ходом. Горбачев принял принципиально важное решение о прямой трансляции по телевидению работы съезда. Те десять дней, когда вся страна не отрываясь следила за отчаянными съездовскими дискуссиями, дали людям в политическом отношении гораздо больше, чем семьдесят лет, умноженные на миллионы марксистско-ленинских политчасов, выброшенных на оболвани-вание народа. В день открытия съезда это были одни люди, в день закрытия они стали уже другими. И как бы все мы негативно ни относились к итогам съезда народных депутатов, как бы ни переживали и ни расстраивались из-за упущенных возможностей, не сделанных в нужном направлении политических и экономических шагов, все же главное случилось. Народ, почти весь народ, проснулся от спячки.