Исповедь недоумка

Обычно все самые прикольные дела мы совершаем втроем – я, Сент-Джеймс и Боб Пэдлфорд. У нас имеется «Форд» 57-го года, принадлежащий Сент-Джеймсу: машина с откидным верхом, двойным радиатором, двумя передними сиденьями и задним откидным. Ее знают не только в Севилье, но и в Санта-Круз. Всю эмаль мы закрасили золотистой краской, пурпурную внутреннюю отделку сделали вручную, а также с помощью формовочного стекловолокна округлили линии кузова. Теперь он больше похож на ракету. Машина получила вид, пригодный для дальнего космоса, и скорость чуть меньше световой.

Чаще всего мы ездим в Рено через Сьерру. Как правило, прогулки начинаются вечером в пятницу, когда Сент-Джеймс заканчивает работу в магазине одежды Хапсберга, где он продает мужские костюмы. Первым делом мы несемся в Сан-Хосе и забираем Пэдлфорда (он работает на шелловской заправке чуть дальше конторы светокопий), а затем отправляемся в Рено. В ночь с пятницы на субботу мы вообще не спим; приезжаем туда поздно вечером и до рассвета играем в блек-джек или бросаем монетки в щели игровых автоматов. Отоспавшись утром в машине, мы находим приличную туалетную комнату, бреемся, меняем рубашки и галстуки и отправляемся на поиски женщин. Вы всегда можете найти в Рено доступных девушек.

Это очень развратный город.

По правде говоря, я не принимаю участия в забавах с женщинами. Такие вещи не играют роли в моей жизни, как, впрочем, и многие другие виды физической активности. Взглянув на меня, вы бы сразу поняли, что моя сила в уме.

Я начал носить очки с шестого класса, потому что к тому времени прочитал огромное количество книг: комиксы «Тип-топ», «Королевские комиксы», «Популярные комиксы»… В середине тридцатых они только входили в моду. Затем их стало гораздо больше. Я коллекционировал комиксы еще тогда, когда учился читать. Мы с парнями обменивались ими, как марками. Помню, в начальной школе я увлекся псевдонаучным журналом «Изумительные истории». Позже к нему прибавились «Удивительные истории» и «Захватывающие чудеса». Фактически я собрал почти полный выпуск «Захватывающих чудес». Это был мой любимый журнал, который присылали в качестве дополнения к «Удивительным историям». Речь идет примерно о 1939 годе, но я уже тогда наткнулся на золотую жилу подписных изданий и приложений.

Все члены моей семьи, кроме матери, были худыми, поэтому, надев очки в серебристой оправе, которые в те дни носили мальчики, я тут же начал походить на заправского книжного червя или ученого. (Кстати, у меня высокий лоб.) Позже, в средней школе, я страдал себореей, и из-за перхоти мои волосы выглядели гораздо светлее, чем на самом деле. Одно время меня очень смущало заикание.

Я случайно обнаружил, что если быстро согнуться, как бы стряхивая пыль со штанины, то можно произносить слова нормально. Вскоре у меня появилась привычка сгибаться во время разговора. И еще я стеснялся оспинки на щеке около носа, оставшейся после ветрянки. В средней школе я старался скрыть ее и так часто потирал ямку пальцем, что внес туда заражение. Вообще-то меня донимали и другие кожные болезни типа сыпи и прыщей. У меня они имели пурпурную окраску, что, по словам дерматолога, свидетельствовало о какой-то вялотекущей инфекции.

Сейчас мне тридцать четыре года, но я по-прежнему мучаюсь фурункулами – теперь уже не на лице, а на ягодицах и под мышками.

В школе я выделялся стильной одеждой, и это делало меня популярным среди сверстников. К примеру, мне очень нравился голубой кашемировый свитер, который я носил почти четыре года. Когда он начал пахнуть слишком сильно, наш физрук велел мне выбросить его. В конечном счете он сделал это сам, потому что я наотрез отказывался ходить в душ после занятий по физкультуре.

Однако интерес к науке во мне пробудили не журналы, а «Американский еженедельник». Возможно, вы помните статью от 4 мая 1935 года о Саргассовом море. В то время мне исполнилось десять лет и я оканчивал четвертый класс. Вследствие малого возраста мне нравились только развлекательные книги. Но в еженедельнике был большой рисунок в шести-семи цветах. Он занимал весь разворот, и на нем изображались корабли, застрявшие в Саргассовом море. Некоторые из них находились в плену сотни лет. Меня поразили скелеты моряков, покрытые морскими водорослями, и сгнившие паруса, свисавшие с мачт. А корабли были разными – имелись даже древнегреческие и римские, времен Колумба и викингов. Они перемешались друг с другом и замерли навеки! Никакого движения!

Жертвы, пойманные Саргассовым морем!

В статье говорилось, что корабли затягивались туда и, попав в западню, уже никогда не возвращались назад. Их было много; они стояли бок о бок, растянувшись на целые мили. Все виды кораблей, существовавших когда-либо.

Хотя позже, с переходом на паровые двигатели, некоторым из них удавалось вырваться, и лишь потому, что они двигались своим ходом, а не по воле ветров и течений.