Исповедь. О жизни. Что такое искусство?

Annotation

Лев Николаевич Толстой, возможно, самый известный в мире русский писатель, вошел в историю литературы не только как творец бессмертных романов, повестей, рассказов, но и как философ, создатель собственного учения — толстовства. В настоящее издание вошли два важнейших религиозно-философских труда Л. Н. Толстого — «Исповедь» и «О жизни». Став итогом многолетних размышлений писателя о фундаментальных вопросах человеческого бытия — о смысле жизни, о смерти и бессмертии, о вере, о том, что есть Бог, — в свое время эти произведения были запрещены к публикации цензурой. Духовные искания Толстого простирались и на область эстетики. Бурную общественную реакцию вызвало появление в печати трактата «Что такое искусство?», в котором Толстой поставил задачу определить критерии подлинного искусства, освободившись от довлеющей культурной традиции и всевозможных стереотипов. Помимо трактата, в книге печатаются и другие работы Толстого о проблемах творчества.

Содержание:

1. Исповедь

2. О жизни

3. Что такое искусство?

Лев Толстой

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

IX

X

XI

XII

XIII

XIV

XV

XVI

Лев Николаевич Толстой

О ЖИЗНИ

ВСТУПЛЕНИЕ.

Глава I.

Глава II.

Глава III.

Глава IV.

Глава V.

Глава VI.

Глава VII.

Глава VIII.

Глава IX.

Глава X.

Глава XI.

Глава XII.

Глава XIII.

Глава XIV.

Глава XV.

Глава XVI.

Глава XVII.

Глава XVIII.

Глава XIX.

Глава XX.

Глава XXI.

Глава XXII.

Глава XXIII.

Глава XXIV.

Глава XXV.

Глава XXVI.

Глава XXVII.

Глава XXVIII.

Глава XXIX.

Глава XXX.

Глава XXXI.

Глава XXXII.

Глава XXXIII.

Глава XXXIV.

Глава XXXV.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

ОБЗОР СОДЕРЖАНИЯ «О ЖИЗНИ» ПО ГЛАВАМ.

Толстой Лев Николаевич

[ПРЕДИСЛОВИЕ К АНГЛИЙСКОМУ ИЗДАНИЮ

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

IX

XI

XII

XIII

XIV

XV

XVI

XVII

XVIII

XIX

XX

ПРИБАВЛЕНИЕ I

ПРИБАВЛЕНИЕ II

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

Лев Толстой

Исповедь

(Вступление к ненапечатанному сочинению)

I

Я был крещен и воспитан в православной христианской вере. Меня учили ей и с детства, и во все время моего отрочества и юности. Но когда я 18-ти лет вышел со второго курса университета, я не верил уже ни во что из того, чему меня учили.

Судя по некоторым воспоминаниям, я никогда и не верил серьезно, а имел только доверие к тому, чему меня учили, и к тому, что исповедовали передо мной большие; но доверие это было очень шатко.

Помню, что, когда мне было лет одиннадцать, один мальчик, давно умерший, Володенька М., учившийся в гимназии, придя к нам на воскресенье, как последнюю новинку объявил нам открытие, сделанное в гимназии. Открытие состояло в том, что бога нет и что все, чему нас учат, одни выдумки (это было в 1838 году). Помню, как старшие братья заинтересовались этою новостью, позвали и меня на совет. Мы все, помню, очень оживились и приняли это известие как что-то очень занимательное и весьма возможное.

Помню еще, что, когда старший мой брат Дмитрий, будучи в университете, вдруг, с свойственною его натуре страстностью, предался вере и стал ходить ко всем службам, поститься, вести чистую и нравственную жизнь, то мы все, и даже старшие, не переставая поднимали его на смех и прозвали почему-то Ноем. Помню, Мусин-Пушкин, бывший тогда попечителем Казанского университета, звавший нас к себе танцевать, насмешливо уговаривал отказывавшегося брата тем, что и Давид плясал пред ковчегом. Я сочувствовал тогда этим шуткам старших и выводил из них заключение о том, что учить катехизис надо, ходить в церковь надо, но слишком серьезно всего этого принимать не следует. Помню еще, что я очень молодым читал Вольтера, и насмешки его не только не возмущали, но очень веселили меня.

Отпадение мое от веры произошло во мне так же, как оно происходило и происходит теперь в людях нашего склада образования. Оно, как мне кажется, происходит в большинстве случаев так: люди живут так, как все живут, а живут все на основании начал, не только не имеющих ничего общего с вероучением, но большею частью противоположных ему; вероучение не участвует в жизни, и в сношениях с другими людьми никогда не приходится сталкиваться, и в собственной жизни самому никогда не приходится справляться с ним; вероучение это исповедуется где-то там, вдали от жизни и независимо от нее. Если сталкиваешься с ним, то только как с внешним, не связанным с жизнью, явлением.

По жизни человека, по делам его, как теперь, так и тогда никак нельзя узнать, верующий он или нет. Если и есть различие между явно исповедующими православие и отрицающими его, то не в пользу первых. Как теперь, так и тогда явное признание и исповедание православия большею частию встречалось в людях тупых, жестоких и безнравственных и считающих себя очень важными. Ум же, честность, прямота, добродушие и нравственность большею частью встречались в людях, признающих себя неверующими.