Исповедь обманутой жены

Галина Романова Исповедь обманутой жены

* * *

Глава 1

Все лгут! Почти все! Кто по мелочам дома, кто по-крупному с высоких трибун. Кто редко, кто каждый день. Но все, буквально все лгут. Ими считалось, что постоянное искажение действительности делает жизнь проще, оно раскрашивает ежедневные будни яркими красками, оно позволяет удерживаться на плаву. Делает соломинку, не позволяющую утонуть, размером с бревно. Но…

Но это же иллюзия! Это ведь тоже обман. Добровольный, ежедневный, скверный. И когда обман устанет играть им в помощь, наступит непременное отрезвление. За этим последует пустота, боль, одиночество.

Так она думала, разбирая на фрагменты свою семейную жизнь с Игорем. И даже жалела его – несчастного. Что-то с ним станет, когда она от него уйдет после того, как его ложь перестала быть ложью? Выкарабкается ли? Оправится ли от потрясения? Сможет ли существовать без нее, выдержит ли испытание одиночеством?

Господи! Какая же она дура! Дура, не желающая принимать условия жизни такими, какие она диктует. А если не приняла, будь смята – конец цитаты.

Это Игорек высказался на прощание. И, сволочь такая, так оказался прав. Ее и в самом деле так подмяло! Так распластало, а потом скомкало! Что лучше бы она была гадиной, лживой, подлой, двуличной, продажной, чем той, какой она была.

– Овца, – прошептала Лера и трижды стукнулась лбом о стену, возле которой застыла. – Ты овца!

Это тоже было частью цитаты. Игорек много разных слов наговорил в ее адрес, когда она съезжала.

– Жила бы себе и жила рядышком с мужем, – поучал он, безучастно наблюдая за ее сборами. – Какая-никакая, а защита.

Утверждение было весьма спорным. Защищенной рядом с ним Валерия никогда себя не чувствовала. Но сочла за благо промолчать. Хотя и могла возразить.

Она часто оставалась одна в выходные и праздники. Игорек утверждал, что работает. Вечерами ее никто и никогда не забирал с работы. И пока у нее не было машины, приходилось торчать на остановках общественного транспорта. Мерзнуть, мокнуть под дождем, изнывать от летнего зноя. С покупкой личного автомобиля, на которую, к слову, Игорек не добавил ни рубля, все эти неудобства отступили. Осталось главное – одиночество. И какая же тут защищенность?

– У тебя был статус замужней дамы. А сейчас ты кто? Разведенка! Очень неприличное слово. Очень! Хорошо еще, что не с ребенком на руках.

От ребенка Игорек ее заставил избавиться еще на первом году их совместной жизни. Говорил, что они еще успеют.

Не успели…

Его чудовищный уродливый обман вскрылся неожиданно – ей пришлось заехать домой за забытыми служебными документами, а в ее кровати другая женщина. Впрочем, как уверяла ее подруга, так всегда и происходит с обманутыми верными женами. Все происходит для них внезапно, неожиданно, как гром среди ясного неба. Они же, со слов подруги, никакой симптоматики замечать не желают. Они – верные жены – думают, что у них все замечательно. И верят любому вранью. Их убаюкивают изысканной ложью день за днем. Им ласково дуют в уши, усыпляя бдительность. Оттого пробуждение и бывает таким болезненным.

– Ты знаешь, дорогая моя, врут тем, кто жаждет быть обманутым, – морщила лицо, как от зубной боли, ее любимая подруга Саша. – Тем, кто не желает знать правду.

– А другим, можно подумать, не врут, – пыталась Валерия возразить.

– Тоже врут, – вздыхала Саша, соглашаясь. – Но делать это бывает сложнее. Велик риск попасться. Это нервирует. И сам факт обмана, запрета, перестает быть сладостным. Я знаю, что говорю. Я через это прошла.

Саша, да, она знала, что говорит. Она едва не потеряла своего мужа из-за его новой молодой коллеги, вознамерившейся нацелиться на симпатичного начальника отдела. Битва была не на жизнь, а на смерть. Саша едва отстояла Алекса.

Но едва не считается. Не потеряла же. Семья цела. И квартиру никто не делил. И дачу. И сбережения. Все не так, как вышло у нее – у Валерии. У нее как раз все и поделилось. В результате из совместно нажитой двухкомнатной квартиры она съехала в коммуналку. Дача досталась Игорю, потому что каким-то образом оказалась оформленной на его тетку. А выделенной ей части сбережений хватило лишь на переезд.

Все было нечестно. Но биться за метры и рубли, барахтаясь еще в одной зловонной луже из вранья и подлости, она не пожелала.

– Дура ты, Лера. Ох и дура, – вздыхала Саша, помогая расставлять по полкам ее библиотеку. – Хорошо еще, что комната тебе досталась замечательная. Просторная. Окно большое, балкон огромный, вид на набережную. А если бы клоповник какой-нибудь, что тогда?

Клоповник ей не достался. Это было уже хорошо.