Исповедь обманутой жены

Он сказал ей «ты», значит, уговор все же был. Значит, все будет много проще.

– Ты зачем сюда приехала, Лера? – повторил Орлов жестче и грубее.

– Снег, Дима. Идет снег. Столько снега! – Она подставила под падающие снежинки распахнутые ладошки. – Ты говорил, что как только выпадет снег, мы с тобой пойдем на лыжах кататься. Завтра как раз выходной. Ты забыл?

– Не забыл. – Орлов скрестил руки перед грудью, в толстых рукавах свитера они казались огромными, сильными. – Только с того дня кое-что изменилось.

– Что?

Она наконец-то, хвала Небесам, обратила внимание на то, как именно он с ней говорит. Как именно он на нее смотрит. Видимо, Сашка, сидя сейчас с семьей перед телевизором, взялась молиться за нее. Предвидела подобный конфуз и взялась молиться.

И Лера прозрела.

Он совсем, совсем не рад ее видеть. Более того, он настроен, кажется, враждебно. И не приглашает ее внутрь. И не греет ее ладошки, которые одеревенели от холода, своим горячим дыханием.

– Что изменилось, Дима? – решила она все же услышать все здесь и сейчас именно от него, а не на кухне от своей разбушевавшейся фантазии. – Что?

– Когда я приглашал тебя на лыжную прогулку, Валерия, я еще не знал, кто ты.

Он уронил руки вдоль тела, покачал головой и неожиданно плюнул в ее сторону. Это было так гадко. Так оскорбительно. Копившиеся всю неделю слезы хлынули из глаз.

– А кто, кто я? Кто я, по-твоему?! Враг?! Я тебе враг?!

– Ты жена моего врага, Валерия. Уезжай.

Орлов повернулся к ней спиной и медленно пошел к воротам. Снег отвратительно взвизгивал под подошвами его старых унтов. Уши заячьей шапки раскачивались. Он уходил!

– Я бывшая жена твоего врага, Дмитрий! – громко крикнула она. – Бывшая!

– Это ничего не меняет, – обронил он, не поворачиваясь. – Уезжай.

– Ты… Ты… Ты гад! – заорала она в его спину.

И побежала за ним, утопая в снегу по колено. Догнала, что показалось странным даже ей – ослепленной, обезумевшей от обиды. Может, он не очень торопился? Догнала. Стукнула кулаками ему по лопаткам. Заорала:

– Остановись! Поговори со мной!

Он послушно встал. Повернулся, прислонившись спиной к воротам. Глянул на нее, как на пустое место, как на снежный сугроб или обледеневший куст. И проговорил без особого выражения:

– Чего тебе надо? Что ты от меня хочешь?

– Ничего, – выпалила она задыхающимся голосом.

Это было неправдой. Она хотела от него многого. Очень многого. Хотела внимания, заботы, нежности. Хотела тепла его рук, губ, тела. Она страдала, Сашка угадала. Она сильно страдала. Потому что влюбилась.

– Если тебе от меня ничего не надо, убирайся, – приказал он и не стронулся с места.

– Зачем ты так со мной? – прошептала она жалобно, слезы продолжали бежать по ее щекам. – Я же… Я для тебя… Я из-за тебя соврала полиции. Тебя не было дома в ночь убийства участкового. Как раз в то самое время тебя не было дома. Ты мог его…

– Не мог. Я этого не делал, – оборвал он ее жестко. – И ты знаешь об этом, догадываешься, поэтому и соврала полиции. И если уж на то пошло… Я не принуждал тебя под пистолетом. Могла бы сказать правду.

– Не могла. – Лера слизала языком слезы, попавшие на губы. – Если бы могла, сказала бы.

– Пожалела, стало быть? – Его рот криво дернулся. – Пожалела убогого? Или… Или у вас с Лавровым были какие-то свои планы на мой счет? Для этого он поселил тебя в моей квартире? Чтобы ты там меня дожидалась? Он из-за кулис дергает за ниточки, а мы все пляшем так, как ему надо? Что молчишь? Так все было? Он тебя подослал, узнав, что я выхожу по УДО?

– Дурак, – всхлипнула Лера.

Повернулась, чтобы уйти. Но Орлов грубо схватил ее за воротник дубленки, остановил, тряхнул. Шапка сползла с ее головы на затылок, снег начал засыпать ее волосы.

– Слушай сюда, девочка, – зашипел он ей в самое ухо. – Что бы ты со своим муженьком ни придумала, у вас ничего не выйдет. Так ему и передай. Больше я на его уловки не поведусь. Отправить меня снова за решетку у него не выйдет.

– Передам. Если увижу, – сказала она, дура глупая. И продолжила, вместо того чтобы заткнуться: – Только я не знаю, где он. А у меня к нему тоже уйма вопросов. И никто его не видел. Сосед утверждает, что его кто-то застрелил.

– Кого? – недоверчиво глянул Орлов, развернув ее за воротник на себя.

– Игоря.

– Лаврова?

– Лаврова, Лаврова. Сосед с третьего этажа уверяет, что накануне исчезновения Игоря кто-то стрелял в подъезде. И на лестничной клетке четвертого этажа он совершенно точно слышал Игоря и какую-то женщину. Думал, что это я. Но ошибся. Его вообще, может, уже нет в живых.

– Кого?

Орлов вдруг развеселился, рассмеялся, хлопая себя по бедрам, ее воротник он оставил в покое.

– Ты в самом деле думаешь, что Лаврова подстрелила какая-то девка? Что он в подъезде подставился под пули? А потом вдруг продает свою квартиру. Как так? Его убили, а потом в его квартире чужие люди живут. Как так?