Исповедь обманутой жены

Игнат очень любил красивую обертку. Наивно полагал, что раз на упаковку не поскупились, значит, и содержимое должно быть по высшему разряду. Покупки с продуктами Свишин убрал в багажник, чтобы ничего не растаяло и не испортилось. Сумки с теплой одеждой для Игната лежали на заднем сиденье. Чтобы все было теплым – и сапоги, и куртка, и свитер со штанами, – когда он его вытащит из застенков психиатрической лечебницы.

А он его вытащит! Он костьми ляжет, но вытащит его оттуда! Если, конечно же, эти сволочи еще не успели от него избавиться.

Об этом Олег Иванович старался не думать. Ему становилось физически больно, когда его накрывало этими мыслями. Он один виноват в беде, которая случилась с Игнатом. Доверил его чужим людям! Прельстился на замечательные рекомендации от известной фирмы! А пока работал далеко, и фирмы той не стало, и человек, приставленный к Игнату, уволился в связи с реорганизацией.

Интересно, не он ли снабдил нечистых на руку риелторов информацией о том, что Игнат остался один? Свишин в последнее время много читал об этом. И узнал, что нередко одни и другие тесно связаны. Одни в процессе ухода добывают информацию об одиноких неустроенных людях. Вторые отжимают квартиры.

– Через семьсот метров поверните налево, – скомандовал приятный женский голос, когда он снова поехал по белоснежной целине.

Он так и сделал. И почти тут же колеса его машины дернулись, подпрыгнули, еще раз подпрыгнули и вдруг покатились по невероятно ровной дороге. Свишин включил дальний свет.

Дорога! Ура, дорога! Самая настоящая, асфальтированная и даже расчищенная. Она петляла между ровными рядами побеленных деревьев и пропадала где-то далеко впереди. Вполне возможно, что к этой лечебнице существовал какой-то другой подъезд, не через поля. На чем-то туда возят еду для пациентов, медикаменты. Как-то ездят на работу сотрудники. В поле следов от колес не было совершенно точно. Значит, существовал другой путь.

Интересно, а местные знают о дороге через поля? Хорошо бы, нет! Тогда он сможет сбежать с Игнатом именно этим путем.

Он проехал полтора километра, когда впереди забрезжили огни. Доехал! Олег Иванович сбросил скорость, машина покатилась еле-еле. Так он и доехал до забора. Высокий забор. Два с лишним метра в высоту. Поверху ряды колючей проволоки.

«Как в тюрьме! – ужаснулся он. – Как же я смогу вывести отсюда Игната?»

Поторопился он, сбежав от полиции. Надо было все же заручиться их поддержкой. У него одного просто нет шансов. Потому что забор обрывался лишь в одном месте. Обрывался он железными высокими воротами с прорезанной в них узкой дверью. Через нее входили и выходили сотрудники. Пациентов, видимо, ввозили сюда на транспорте.

Свишин проехал чуть дальше забора и обнаружил автобусную остановку. Он вышел из машины, добежал до нее, уставился в табло расписания. Тут же сверился с часами. Через полчаса автобус должен был подойти. Ровно в восемь десять он отъезжал. На расписании значилось всего два рейса. Один утром, один вечером. В одно и то же время подъезжал, в одно и то же время отправлялся. То есть забирал персонал и доставлял его на смену. Смена, получается, по двенадцать часов.

Он вернулся в машину, погасил фары и стал ждать. В какой-то момент понял, что голоден. Влез в отделение для перчаток, нашарил там пакетик с орешками. Разорвал яркую упаковку и захрустел соленым арахисом. После орехов захотелось пить. И пришлось лезть в багажник. Шарить в пакетах, которые он загрузил подарками для Игната. Бутылка минералки с ярким логотипом нашлась на самом дне. Он переворошил все, вытряхнул на дно багажника и потом, напившись, начал все складывать обратно. И едва не пропустил сотрудниц клиники. Они шли быстрыми шагами к автобусной остановке. Две женщины. Шли, размахивая дамскими сумочками, и о чем-то оживленно разговаривали. Издалека в свете фонарей было плохо видно – молодые они, пожилые. Но судя по одежде, одна была моложе. На ней были сапоги на толстой подошве и высоких толстых каблуках. Короткая яркая куртка. И из-под нее виднелась джинсовая юбка. Головного убора не было. Она куталась в капюшон.

Модничает, значит, молодая, решил Свишин.

Вторая была одета в длинный мешковатый пуховик, на голове вязаная шапка, сапоги без каблуков.

В возрасте, сделал вывод Свишин. Сделал ставку на молодую. Он поедет за ней до самого дома и постарается с ней заговорить. Она наверняка одна. А вот дама в возрасте сто процентов с семьей. Муж, дети и все такое. К ней не подобраться.

Но он просчитался. Молодую девушку, едва она выпрыгнула из автобуса, тут же принял в объятия мужчина. Рослый, крепкий. Тоже без шапки. Закаленный, значит. Здоровьем обладает, и сладить с ним Свишин точно не сможет.

И он поехал дальше за автобусом, изо всех сил надеясь разговорить даму в мешковатом пуховике. Только бы ее никто не встречал.

Ее никто не встретил. И дома наверняка никто не ждал. Или тот, кто ждал, был ей не мил, потому что она еле плелась с автобусной остановки.