Исповедь отшельника

Когда Лора вошла в квартиру, уже витал аромат тушеного мяса. Рот тут же наполнился слюной. Вспомнилось, что за последнюю неделю она нормально и не ела. Чай пила, жевала какие-то бутерброды, грызла яблоки зеленые, которыми всех угощала Афанасьевна, но никому они не нравились, кроме Лоры. Она с детства привыкла к плодам «вырви глаз». В том самом доме, где собиралась сжигать свою супружескую кровать, она проводила лето. С бабушкой, что не верила в то, что Мансур женится на Лоре. Деревенские дети, с которыми она дружила, жрали все, как саранча. И не потому, что их дома не кормили. Кормили, и еще как: домашним творожком, котлетками из парной телятины, гусиными яйцами, блинами с медом. А им нравилось драть незрелые плоды в чужих садах или на совхозном поле турнепс, выращиваемый на корм скотине. Они ели ужей и лягушек. А из речных ракушек варили суп. Лора не отставала от приятелей. И тоже тащила в рот всякую дрянь. Потом в отличие от деревенских мучилась желудком, который не привык переваривать все что ни попадя. Но на кислые яблоки реагировал хорошо.

– Лора, ты вернулась? – послышалось из кухни.

– Да! – Она разулась и прошествовала туда.

Соня стояла у окна и пила чай. Из большой пузатой кружки. Из кружки шел пар, от которого лицо девушки раскраснелось и стало чересчур простым. Актриса с таким лицом обречена играть проходных героинь. Второплановых. Но если очень повезет, то характерных. Какой-то режиссер мог бы разглядеть в Софье изюминку, если бы… Не ее безупречная фигура! Будь она пышкой или кряжистой коротконожкой, образ бы сложился. Но у Сони было тело амазонки или, если современным языком выражаться, спортивной модели, фитнес-няшки. И даже если она распустит себя ради искусства и станет толстой, ее тело все равно останется пропорциональным и литым.

– Это ты чего тут натащила? – воскликнула Соня, завидев Лору.

– Вот это сейчас доставай, – она протянула пакет с презентами. – А это в холодильник. – Свои мелочи она бросила в комнате.

– Ты где денег взяла на покупки?

– Не волнуйся, никого не ограбила.

– Я поняла… – И указала глазами на правую руку Лоры. – Кольцо продала.

Лора не ответила, стала вытаскивать из пакета орхидею, чтобы водрузить ее на подоконник. Пусть постоит на свету, адаптируется, а потом ее и пересадить можно.

– Зачем ты? Я бы одолжила тебе.

– Знаю.

– Кольцо было таким красивым… И дорогим.

– Оно не нужно мне.

– Подарок мужа? – Лора кивнула. – Если хочешь поговорить об этом…

– Нет, – резко ответил она.

– Понимаю, ты думаешь, я хочу тебе под кожу залезть, чтобы изучить. – Софья отставила чай и принялась оглаживать лепестки орхидеи. – Но нет. Имею лишь желание помочь. Ты закрытая была все эти дни. На все засовы. Я наблюдала, я знаю. А теперь приоткрылась. Через цепочку выглядываешь. Помнишь, были такие замки? Сейчас уже нет… Или есть, а я просто таких в продаже не видела?

– Давай покушаем? Так пахнет вкусно.

– Давай, – покладисто согласилась Соня. – Надеюсь, ты любишь гуляш?

– Очень.

– Я тоже. Но обычно его с гарниром ем, а дома не оказалось ни овощей, ни круп. Зато нашелся черствый хлеб. Сейчас его в микроволновке разогрею, и можно будет булку в подливу макать.

– Я в ванную сполоснуться.

– Хорошо, я как раз разложу гуляш.

Лора удалилась. Пока намыливала руки, смотрела на себя в зеркало…

Страшная!

На лице одни глаза остались. И те как будто изменили цвет – потускнели. Но сейчас она, как никогда, напоминала инопланетянку. Бледную, скуластую… С огромными прозрачными глазами.

Лора плеснула в них водой. Затем яростно вытерла лицо. Ей не нравилось быть такой, какой она сейчас самой себе виделась. Не только в зеркале. Вообще…

«Пошла на поправку, – отметила про себя Лора. – Рана затягивается. Не болит, а зудит, но с этим можно жить. Когда болела, только о ней думала и не видела ничего вокруг. И есть не хотела. Совсем. Яблоки не в счет. А теперь мечтаю о гуляше, в который можно макнуть хлеб. И думаю завтра купить карандаш для глаз и помаду, а также своего размера джинсы и хорошенький свитерок».

Когда она вышла из ванной, на столе дымились тарелки с гуляшом. Пахло от него так, что Лора тут же плюхнулась на стул, схватила ложку и начала есть. Обжигалась, но ела. И хохотала при этом.

– У тебя истерика? – обеспокоенно спросила Софья, протянув кусок размягченного хлеба.

– Нет, просто очень вкусно, – ответила Лора с набитым ртом. Потом проглотила мясо, выпила воды, чтоб притушить пожар во рту, и добавила: – Кажется, я ничего лучшего в жизни не пробовала. А ведь это нормально, радоваться чему-то хорошему? И я радуюсь твоему гуляшу и своему аппетиту.

– Это дело даже отметить можно, – усмехнулась Соня и достала из холодильника шампанское, купленное Лорой.

– Это тебе. Презент. Я не буду.

– Куда ты денешься?

– Не пью я.

– А кто пьет? – изумилась Софья. – Шампанское не алкогольный напиток. Точнее, не столько алкоголь, сколько символ.

– Чего?