Исповедь секс-массажиста

Ёбаный в рот!!! – заорал я – Хорошо, что мы делаем это на полу!

Вечер был испорчен! Мой стручок увял и больше не оживал, всю ближайшую неделю.

Один мужик – армянин по некому недомоганию, был импотент. Он звонил и просил, чтобы я выебал его жену и его любовницу. Зачем ему была нужна любовница – загадка. Армянин был очень душный, как и многие люди данных национальностей. Подробно обсуждал каждую деталь предстоящей ебли. Вплоть до того, какими запахами должно пахнуть в комнате. Я на всё отвечал «да», совершенно его не слушая и естественно делая всё по-своему.

Жена и любовница тоже армянки. Абсолютно обычные, ничем не выделяющиеся дамочки.

Совокуплялись мы в различных отелях. После каждой ебли, через пять минут после неё, звонил тот мужик и интересовался в подробностях, как именно я выебал его женщин. В каких позах, сколько раз я кончил, выдавал ли им в рот, делал ли я им куни. Ответ, что не делал, его сильно разочаровывал.

Этот армянин постоянно пытался навязывать мне свои правила. И мы выясняли отношения на повышенных тонах по телефону после каждой ебли. Он был настолько мерзкий, что после каждого раза я решал с ним больше никаких дел не иметь. Но он звонил раз по пятьдесят и брал меня измором.

Так всё и шло. Радость и грусть. Боль и наслаждения. Всё смешивалось в этом безумном круговороте. Где стабильно было только одно – невероятная самоотдача моей твёрдой елды.

Финал Панические атаки снова вернулись. Гораздо более мощные, чем в юности. Это больше не было боязнью толпы. Это было чудовищное отчаяние, долбившее меня ежеминутно. В буквальном смысле, валяющее меня по полу. Ощущение приближающейся смерти. Чудовищные по силе приступы. Слёзы, истерики. Я есть не могу, мне становилось плохо. Я пить не могу, было ещё хуже, не могу даже в туалет ходить. При этом худой как скелет, покрытый какими-то пятнами.

В общем, чувствую, подходит конец. Лицо как у ракового больного. Страшно смотреть на себя. При этом по анализам никаких заболеваний серьёзных у меня нет. Хоть я прошёлся по всем врачам, каких только мог вообразить.

Работать больше не могу. От всех клиенток и от обучений отказываюсь, что впервые со мной. Меня постоянно кидает в слёзы. Ничего поделать с этим тоже не могу.

И везде пустота, вакуум. Родственникам не расскажешь, не поймут, скорее голодные волки в зимнем лесу мне помогут больше. Какие-то случайные сексуальные партнёрши или клиентки… ну, там и говорить не о чем. Да и, пожалуй, не сочувствие мне было нужно, а реальная помощь, в случае, когда здоровье и психика шатаются на самом краю моста.

Это было страшные месяцы… Я круглые сутки один в четырёх стенах. А выйти некуда и незачем, везде чужие равнодушные люди. Наконец, я столкнулся лицом к лицу с тем, с чем столкнулись два моих покинувших этот свет коллеги. С абсолютной безысходностью. С тем, что самыми равнодушными бывают именно те люди, которые ближе всего к тебе, которые говорят тебе, порой, нежные слова, занимаются с тобой сексом… а потом просто исчезают из твоей жизни. Или присутствуют в ней урывками с добивающим тебя безразличием.

В эти месяцы я пересмотрел многое в своей жизни. И понял, что я либо двинусь дальше, либо умру. Если не физически, то, как человек, точно.

Когда, казалось, приступы отчаяния достигли предела, я услышал-таки голос. Мерзкий постоянно матерящийся голосок, моего бывшего одноклассника, которого я всегда считал идиотом, который, единственный, действительно проявил ко мне участие, без всяких заискиваний.

– Пошли на спорт со мной. Ты так загнёшься – сказал он. Он меня давно не видел. Но интуиция у него сработала верно.

Я пошёл с ним. И по крупинке, по чуть-чуть, начал собирать себя заново. Постепенно разжигая казалось бы давно потухший огонь в себе. Вместе со струями пота, оставленными в зале, возрождалось то, что когда-то в меня вложил отец… книги, идею спасения через искусство, самые различные интерпретации творчества…. Это всегда было со мной, и я владел этим. Просто надолго забыл про этот бриллиант. В какой-то момент не верил в себя, не видел возможностей. А затем, с головой, ринулся в пучину удовольствий, пытаясь раствориться в них.

Понемногу я начал писать. И постепенно боль проходила. Моё психическое и физическое, за последние годы пошатнувшееся, здоровье начало медленно, но верно выправляться.