Исповедь солдата

Тихий, но грубый голос остановил меня в проходе. Это оказался лейтенант Гусев, он был дежурный. Я смотрел на него бездушными и жалостливыми глазами (других слов просто не найти), понимая, что если он что-то прикажет, то я уже не выдержу, нет сил. Как человек умный и понимающий, посмотрев на меня, он дал приказ: «Игнатов, отбой!» – я медленно плёлся и молил Бога о даровании сил и терпения. Времени для сна оставалось совсем немного. Ничего не снимая, я кое-как взгромоздился на свою третью полку и «провалился»: это был райский сад, от кончиков пальцев ног до головы текла живительная влага, которая насыщала весь мой организм. Такого желания и блаженства я не испытывал уже примерно 20 суток. Я думал о друге-братане Сереге, который был уже дедом на службе (мы с ним пару раз даже переписывались), о Солотче, не выходившей у меня из головы, о дружище Володьке, гуляющему на гражданке, ну а больше всего я мечтал о встрече со своей девушкой, которая, возможно, ждет меня.

Мой сладкий сон быстро перешёл в реальность. Меня грубо окликнули, а для полного пробуждения я услышал кучу «красивых» слов в свой адрес. Дорога оказалась довольно изнурительной – было такое ощущение, что я на полставки работал проводником. Все проблемы, касающиеся еды и питья, легли на нас, молодых. Нам приходилось бегать по всему вагону, не снимая бронежилетов, и ни один офицер даже не поинтересовался, сколько мы спали, сыты ли мы. Времени на себя совсем не хватало, а постоянные остановки эшелона доводили нас до изнеможения. Мы выбегали из вагона по команде «Рота, в ружье!» и занимали позиции вокруг вагона для обеспечения полной защиты при нападении. Мне казалось, что эту команду выполнял только наш вагон, а точнее, мы, духи, так как деды заняли позицию возле вагона, никуда не углубляясь и покуривая втихаря. Честно говоря, я думал, что это реальная опасность, боялся, ведь в любой момент на нас могли напасть. Но оказалось, что это был ещё Ставропольский край, и была ли необходимость в переживаниях, я не знал.

Весь день в дороге проходил в таком ужасном режиме, что я уже забеспокоился, получится ли снова поспать. Ночь наступила очень быстро. Остановки поезда, стояние на посту в тамбуре – мой организм уже не выдерживал. Я не понимал, что меня ещё держит на ногах. Но все же, под утро, мне удалось прилечь, по-другому это назвать было сложно. Злость от безнаказанности дедов, самодурство и возвеличивание офицеров, стремившихся к вседозволенности, приводили меня в бешенство, а главное – никто и ничто не могло изменить эту систему. Мой организм был похож на клубок нервов. Я не спал две ночи, мой желудок был пуст, и безумно хотелось прилечь… Но это было невозможно, так как мы уже приехали. Я хотел рыдать от усталости, тело меня не слушалось, но страх перед издевательствами приводил меня в чувство.

Командир роты собрал всех перед вагоном. Приказ поступил мгновенно: все разгрузить в определенное место, а затем, дождавшись БТРов, погрузить в них и тронуться к месту дислокации. Времени на всё – полтора часа. «Бегом, марш!» Сержанты выслушали все детали, и работа началась. Главное – все офицеры, как всегда, исчезли из поля зрения, и мне казалось, что специально. Возможно, я ошибался. Нам, молодым, голодным, вымотанным, как лошадям в пашне, доставались вместо кнута пинки, удары и оскорбления. Мы выгружали, спотыкались, носили на себе около 30 килограммов, и плюс боеприпасы в двух руках, умудрявшись ещё и падать «с тыла, с фронта». Я понимаю, зачем берут в армию юнцов, ведь сил-то у них больше, они выносливы на все 100%. Мы загрузили наши БТРы, и поступил мгновенный приказ «По машинам!» Я еле-еле перебирал ногами, моя шея шаталась из стороны в сторону, руки висели плетьми – и это был российский солдат, защитник Родины. Моё тело туда-сюда качалось, мозг переставал нормально соображать. Я не знал, куда едем. Все БТРы переполнены, и я залез на первый попавшийся из них. Пробравшись, я отключился, благо мне повезло: я ехал в нем совсем один. В спину и в задницу впивались углы от ящиков с боеприпасами, но мне было уже всё равно, только бы закрыть глаза и никого не слышать.

Наша колонна двигалась медленно, так как постоянно что-то ломалось, или кто-то отставал. Эта медлительность была мне на пользу: я спал, меня никто не видел и не контролировал, впервые блаженствовал за весь период службы. Я немного выспался и набрался сил. Сон был крайне необходим как воздух, иначе я бы просто умер от изнеможения. Прибыв на место и разгрузив больше трех тонн, я увидел заснеженное зимнее поле, из которого время от времени, как кроты, то появлялись, то вновь исчезали бойцы. Честно говоря, меня это поразило, особенно те условия, в которых придется жить и воевать – это было несопоставимо с жизнью современного солдата.