Исповедь сорокалетней женщины.

Андрей всячески меня успокаивал, когда я говорила об этом, и убеждал, что я ничуть не изменилась, и что он любит меня по-прежнему. Если бы не было заверений о том, что я ничуть не изменилась, я бы поверила, но…я видела, что перемена в моей внешности слишком очевидна.

Подливала масла в огонь и мама Андрея, не уставая замечать и мои морщинки, и мои лишние килограммы.

«Тебе нужно обязательно делать маски из свежих огурцов», или «Почему ты ешь хлеб? С твоей склонностью к полноте нужно совсем отказаться от мучного», или что-нибудь в том же роде были постоянными её замечаниями. Моё настроение сильно портилось, а Андрей, видя это, смотрел на меня и взглядом говорил: «Да не расстраивайся ты!» А я всё равно расстраивалась.

У меня было всё: и муж, и дочка, и квартира, и машина, пусть простенькая, не престижная «Нива», но всё же бегающая и сильно помогающая в хозяйстве. Наша дача находилась в прекрасном месте, рядом с лесом. Мой муж имел хорошую работу, покладистый добрый нрав и любил нас с дочкой. Казалось бы, живи да радуйся, но я часто переживала. В меня будто кто-то вселился, кто-то ревнивый и подозрительный. Недовольная собой, я переносила свое недовольство на мужа, ища в нём, в его поведении, взгляде, словах доказательств наличия другой женщины, моей соперницы.

Андрей часто приходил с работы усталым и, не всегда понимая моего пристального изучающего взгляда, спрашивал:

-Котёнок, у тебя всё хорошо?

-Хорошо, - отвечала я и немного успокаивалась.

Из его уст «котёнок» звучало как-то по тёплому, по-доброму, и плюс, это слово было до боли знакомым и привычным, свидетельствующим о том, что Андрей, действительно, относится ко мне по-прежнему.

Когда он садился в кресло, прикрывал глаза в ожидании ужина, я уходила на кухню и, стоя у плиты, думала, что он вспоминал о той другой, которая, может быть, сейчас заполняла все его мысли и чувства. Настроение моё опять портилось.

Андрей видел перемены в моём поведении и, однажды, назвал их «кризисом зрелого возраста».

-Котёнок, нам уже не двадцать. Смирись с этим.

-С чем? – сделала я показательно равнодушный вид.

-С тем, что мы уже не юноша и девушка.

Конечно, он был прав. Но я никак не могла смириться. Я хотела, но у меня не получалось. Плюс, обстоятельства, происходящие вокруг, не помогали мне смириться, а наоборот.

***

Однажды, ко мне вечером позвонила Маринка и, быстро проговаривая слова, чуть ли не прокричала в трубку:

-Катька, ты не поверишь, когда я скажу, кого видела!

-Кого? – испугалась я, думая, что она видела Андрея с любовницей.

-Толика!

-Какого Толика?

-Танькиного.

-Я его часто вижу. И что?

-Он был с женщиной, - в голосе Маринки слышались ноты торжества.

-Ты что, злорадствуешь?

-Нет, просто Танька часто говорила мне, что мой Игорь кобель.

-Не вижу в ее словах неправды, - усмехнулась я.

-Пусть! Но я часто говорила вам обеим, что все мужики кобели в той или иной степени. Говорила?

-Говорила.

-Ну, вот!

-Может, это была его знакомая с работы.

-Я же видела, как они держались за руки!

-Марина, да не радуйся ты! Представляешь, как ужасно это будет узнать Татьяне?

-Не вздумай ей говорить, - вдруг испугалась Воскобойникова.

-Как?!

-Вот так! Ничего не говори Татьяне.

-То есть, ты хочешь, чтобы он её и дальше обманывал? – возмутилась я Маринкиному желанию умолчать об измене.

-А ты хочешь, чтобы они развелись?! Может, я действительно ошиблась. Может, для Толика это единственная отдушина и радость в жизни.

-Ну, ты скажешь… Единственная радость. Они женаты уже семнадцать лет. Если бы ему была ненавистна семейная жизнь…

-Причем здесь ненавистна! – перебила меня Маринка. – Но Татьяна деспот, и только сам Толик знает, тяготит его это или нет. Просто, я могла не увидеть. Зачем мы будем его закладывать Татьяне? Сами разберутся.

-А где ты их видела?

-В детском мире.

-Где?!

-В детском мире. Они машинку большую покупали. Для мальчика, наверное. Бедная Татьяна. У нее так никто и не родился.

-Марина, - возмутилась я, - у меня всё время ощущение, что ты злорадствуешь. Ведь Татьяна твоя подруга.

-Да, подруга. Я не злорадствую. Просто, она слишком всегда само достаточна и довольна собой. Нельзя же так переоценивать свои возможности и свои достоинства.

-Марина, - опять перебила я с упреком в голосе.

-Хочешь - заступайся, хочешь - нет, но мне ужасно бывает неприятно, когда она меня расспрашивает об Игоре. Причём, расспрашивает эдак жалеючи. А вот видишь как! И её Толик не лыком шит. Туда же! Лысый.

-А женщина молодая? – спросила я.

-Да не очень. Хотя, лет на пять – восемь, я думаю, моложе. Но главное, покупали то они игрушку. Вполне возможно, что у Толика есть ребёнок на стороне.

-Может, это не его ребенок… И вообще, Марина, там вилами на воде писано, что Толик был с любовницей. Мало ли какие могут быть обстоятельства. А ты сразу дурное ищешь.

-Да, конечно. Ты опять всё видишь в розовом свете. Толик просто встретил сестру своего друга и помог ей чисто по-товарищески. Конечно. А за ручку держал, чтоб она не потерялась, – говорила Марина с издёвкой в голосе.