Исповедь социопата. Жить без совести и сожалений

В то время я даже не знала о существовании социопатов и, конечно, точно не думала, что могу принадлежать к их числу. Только когда я уже училась в университете, моя коллега впервые предположила подобное. Мы вместе проходили летнюю практику и делали что-то очень нудное, о чем я уже и не помню. Мне было безумно скучно, поэтому, когда я узнала, что эта женщина – сирота, которую удочерили в раннем детстве, я начала лезть в ее личную жизнь, чтобы найти какое-нибудь уязвимое место. Она была довольно полной, но при этом веселой и общительной, и казалось, что у нее полно уязвимых мест. На деле же выяснилось, что это был лишь фасад. На самом деле женщина была настоящей интеллектуалкой, которая умела жить среди людей и быть открытой. Мы работали в одном кабинете и, чтобы отвлечься от выматывающей работы, часами обсуждали политику, религию, философию, моду и многое другое. Она начала заботиться обо мне с самого начала: советовала, как одеваться на работу, кормила овощными салатами, чтобы я перестала питаться чизбургерами.

Мне стало интересно, как у нее получается привлекать людей и делать так, чтобы им было комфортно рядом. Поэтому я начала анализировать ее поведение, чтобы скопировать его, и честно рассказала ей об этом. Я смотрю на жизнь очень холодно и рационально, а она очень чувствительна и отзывчива. При этом она крайне умна, высоко ценит деловой подход, но время от времени позволяет себе отойти в сторону от своей рациональности и испытать сочувствие или милосердие. Я не слишком высоко оцениваю эти свойства, но считаю, что другие имеют на них право. Я ведь понимаю, что не все обязаны разделять мои вкусы в отношении музыки или автомобилей.

У нее была магистерская степень по теологии, и мне нравилось исследовать границы ее веры. Я стала спрашивать о вещах, которые казались мне важными для нее. Помню, что я много спрашивала ее об альтруизме, о чем не имела никакого понятия, потому что была ему неподвластна. Я объяснила ей свою точку зрения: для меня главное – точно оценить полезность человека, как и любого предмета, а значит, меня совершенно не волнуют другие стороны. Этот разговор произошел до того, как я перестала общаться с подругой, отец которой заболел раком, однако к тому времени я потеряла контакт с большим количеством людей. Я просто заканчивала наши отношения, если общение переставало приносить пользу и становилось мне в тягость. Один из тех, с кем я прекратила общаться, сказал, что я начисто лишена альтруизма. Я сказала, что он, возможно, прав. А возможно, что права я и альтруизм – лишь нарушение мышления, которое мешает людям действовать и подогревает их нерешительность. Я же могу спокойно решать любые сложные ситуации. Моя коллега жалостливо кивала.

Через несколько дней после разговора об альтруизме мы обсуждали, как стоит вести себя в ситуациях, когда требуется утешать людей, которые страдают от неразделенной любви. Она увидела, что я не имею ни малейшего понятия об этом, и тогда спросила, не социопат ли я. Я помню, что не знала, что ей ответить, потому что не вполне понимала, что такое социопат и почему она подумала так обо мне. «Социо-» – это что-то социальное или относящееся к обществу, «патия» – какое-то болезненное состояние. Получается, что «социопатия» – это нарушение общественной сознательности? Мне подобное знакомо.

Фраза моей коллеги меня не оскорбила. На тот момент я уже и сама отчетливо понимала, что серьезно отличаюсь от других. Я очень рано поняла, что обычные люди не относятся к своей жизни как к сложной игре, где все составляющие можно оценить по их полезности для личных целей и удовольствий: и события, и вещи, и людей. Позже я заметила, что люди испытывают «чувство вины». Странное сожаление, которое возникает не из-за плохих последствий их поступка, а из-за неясной моральной составляющей, которая укоренилась в их сознании. Если они навредят другому человеку, то будут страдать так, словно их поступок что-то непоправимо сломал в устройстве вселенной, и это вселенское потрясение вызвало у них душевные муки. Я никогда не испытывала подобного, и мне приходилось притворяться, я лишь имитировала чужое поведение. Мне стало любопытно. Если подобное поведение свойственно кому-то еще, то, вероятно, я смогу узнать о себе много нового. И когда я начала читать статьи и книги о социопатии, то стала находить описания, в которых узнавала себя.

Моя коллега знала человека, который оказался социопатом. И вместо того чтобы изображать из себя жертву бессердечного мошенника, она с ним подружилась и много лет поддерживала с ним теплые отношения. Когда я вспоминаю этот отрезок своей жизни, я понимаю: то, что эта женщина смотрела на меня как на человека, хоть и считала социопатом, означало, что меня можно понять и принять такой, какая я есть. Она была ярким примером того, что не все совестливые и наделенные сочувствием люди ненавидят мне подобных.