Исповедь Стража

— Я знаю. Но почему ты думаешь, что мне так нужен Гондолин? Если он нужен Людям — пусть остается. Надо же о чем-то мечтать… И дорого ты и весь твой род платит за эту мечту!

— Я понял тебя, — яростным шепотом выдохнул Хурин. — Ты хочешь так сломать мою волю и все выведать. Но ты ничего не добьешься!

— Пожелай я этого, то, будь ты хоть из стали, моя воля сломала бы твою — как я ломаю этот меч, — спокойно ответил Вала. Он поднял с земли один из валявшихся там после битвы мечей и легко, как щепку, переломил его. — Но мне, Хурин, не нужно это. Я хочу, чтобы ты действительно понял мои мысли и дела. И, главное, осознал бы сам себя. Чтобы не вели тебя Элдар за руку, как слепого, как ребенка, говоря, что хорошо и что дурно. Неужели ты не можешь мыслить сам? Послушай, я не угрожаю ни тебе, ни твоей семье. Твои родные не будут оставлены на волю судьбы — я позабочусь о них. Думай. Решай.

— Ты искусен в обмане. Ни видеть, ни управлять волей моих родных не можешь ты. Хотя и мнишь себя Владыкой Мира! Что можешь ты, жалкий урод? Даже от этого облика избавиться не можешь, а осмеливаешься величаться Королем Арды!

Лицо Валы передернулось. Затем невеселая усмешка тронула его губы.

— Итак, я ничтожен для тебя… великого и могучего. Конечно, ты же видел самих Валар, изведал силу Манвэ и Варды… И, конечно, — Вала окинул взглядом поле, — они очень заботятся о Людях, и, конечно, они, великие и благие, спасут их от ничтожного Моргота. Оглянись вокруг, Хурин! Ты ведь не слеп!

— Да! И я вижу и знаю — будет на то воля Великих, и они уничтожат тебя! Верховный Король останется королем, пока существует Арда!

— Ты сказал: лишь Высший Король в силах нести всю тяжесть мира — и ныне она на моих плечах. Первым из Валар я пришел в Арту, и я дал ей жизнь. На всем отблеск мысли моей, во всем отзвук песни моей, движение всему дала сила моя. Даже в тех и в том, что тебе дороже всего.

— Ты забыл, кто перед тобой? Ты лгал нашим отцам, но дети избежали твоего обмана. Мы видели лица узревших Свет, мы слышали речи говоривших с Великими! Не ты один был в изначальные времена, и не ты создал Арду, и ты не могущественней всех…

— Разве я это сказал?

Хурин не слушал и не слышал.

— Ты растратил себя в алчности и злобе своей. И ныне ты пуст, ты — ничто, ты — беглый раб Валар, и цепь их ждет тебя!

— Ты хорошо вызубрил урок. Но это — не знание. Разве ты сам — не раб своей слепой веры? Я понимаю, ныне ты покинут всеми и цепляешься за свою детскую веру, как за соломинку. Но кому ты веришь? Кто из них поможет тебе? Где они ныне? Хурин, думай сам, открой же глаза!

— Последнее, что отвечу я тебе, раб Моргот, — это не чужое знание, это идет из моего сердца! Ты — не король Людей, и не будешь ты им, даже если покоришь Арду, даже если земля и небо будут под властью твоей! За Гранью Мира не сможешь ты преследовать их!

— Как не преследую и здесь. И Арта живет сама по себе. И за пределами мира — свои пути у всех, и неведомы они никому. Даже Единому. Даже мне — мой собственный путь…

— Ты лжешь! Лжец всегда, лжец во всем!

Мелькор на секунду потерял невозмутимость. Он схватил человека за плечо. Рука Валы была страшна — обожженная, из трещин в почерневшей коже выступила кровь. Лицо его на миг стало жутким.

— Слушай, ты, сын Галдора! Мне жаль тебя даже сейчас. И я не отступлю от своего, тем более после твоих слов, пусть даже это будет жестоко. Я заставлю тебя. Ты научишься думать сам — не верить слепо, видеть — своими глазами! Тогда увидишь, лгу ли я! Теперь я не отпущу тебя. Иди за мной!

Так и тянет добавить — я укажу тебе Путь!

«…Когда-то здесь страдал Маэдрос. Теперь — мой черед. Но, хвала Единому, Люди смертны. Я вынесу все… Ради чего… О чем, о чем я? Или, воистину, даже в мою душу проникли мысли Врага?»

— Ныне ты сам равен королям Арты. Вот твой трон, Хурин, сын Галдора. Будешь ныне ты всеведущ и всевидящ, как бог. Моими глазами тебе отныне смотреть, мой слух — твой слух. Вся боль Арты будет ведома тебе, как и мне. Ныне отступаю я от тех, кто близок тебе, и нет им защиты. Смотри же, помогут ли им эльфы и Валар. Смотри на деяния всех. Смотри и суди, Человек, и да не будет ничто скрыто от тебя…

— Почему? Зачем тебе нужен этот человек, Учитель? Он же враг тебе.

— Он слеп. Я хочу, чтобы он видел.

— Зачем? Что изменится от этого?

Вала несколько мгновений сидел молча.

— Хурин — величайший из людских владык. Он не только был в чести у Фингона и его отца, — мягкий голос слегка дрогнул на этом слове, — его с лаской принимал Тургон. Он слишком хорошо знает Элдар, их мысли — его мысли. Я же хочу, чтобы он узнал Элдар еще лучше — глядя глазами богов. Может; тогда он сумеет наконец увидеть Путь Людей. А там — пусть выберет сам. Величайший из Людей — Люди поверят ему… Не мне же, Врагу, верить…

— Если он захочет быть тем, кем ты ожидаешь.

— Я не жду, что он станет действовать по моему желанию, Эннот.

— Более того, прозрение может и сломать.