Исповедь свекрови, или Урок Парацельса

И действительно, что в этом плохого, если девушка всеми фибрами души стремится к замужеству? Все хотят, и она хочет! Вон как старается! И боком, и скоком, и хитростью, и мягкими гнездышками. Это нормально, в этом сермяжная бабья правда — под лежачий, мол, камень вода не течет. Чтобы свадьба была — пир на весь мир, чтобы семья в статусе, штамп в паспорте…

Да, все правильно. Но чуяло материнское сердце подвох — что-то здесь не то, хоть убей. Наверное, старания много, хамоватой настырности. Как там у нас правило Парацельса гласит? Все — яд, и все — лекарство, то и другое определяет доза? То есть если дозу настырности довести до максимума…

Ой, лучше не думать. Пусть все идет, как идет. Лучше шагать по городским улицам бездумно, глядеть в нутро сияющих светом витрин. А вот и снова дождик пошел… Зонтик достанем, прибавим шагу. Уже и до дома недалеко…

Открыла ключом дверь, услышала, как в комнате надрывается звонок стационарного телефона. Бросилась бегом, успела…

— Мам! Это я! Ты чего так долго?

— Так я же пешком…

— Между прочим, ты у нас свой мобильник забыла!

— Ой, надо же… А как же теперь…

— Хочешь, я утром на работу поеду и тебе на службу его завезу?

— Да. Хочу. Спасибо, сынок…

— У тебя с половины девятого рабочий день начинается?

— Да!

— Тогда я в районе девяти появлюсь.

— Отлично.

— Тогда до завтра!

— До завтра…

* * *

А на работе неожиданная приятность — Светочка Юрьевна появилась наконец, третья сотрудница отдела! Слава богу, нагрузка меньше будет. Устала уже и свой участок тащить, и Светочкин. Тем более от Царевны Несмеяновны никакой пользы нет, один вред.

— Вы простите меня, Александра Борисовна, так уж получилось, бросила вас одну на растерзание! Представляете, надо из отпуска выходить, и, как назло, Митька заболел! Я хотела свекровку с ним засадить, а муж взбеленился — ты, говорит, мать, ты и ребенком заниматься должна! Пришлось больничный брать…

— Ну что ты, Светочка, я ж понимаю. Да пропади эта работа пропадом, когда ребенок болеет.

— Ну да… Тем более и свекровка не горит желанием на этом поприще надрываться. В гости прийти, посюсюкать да козу показать — это всегда пожалуйста, а чтоб конкретно помочь… Не, на это нас нет, где уж там… И не работает ведь, на пенсии сидит! Только и знает, что в нашу жизнь заглядывать да ценные советы давать! Фу, терпеть ее не могу!

— Ну, ну, Светочка… Не ругай свекровок, не надо. Я в этом смысле тебе не подружка, я и сама свекровка. И ты когда-нибудь ею будешь, и сразу твое отношение к вопросу переменится. Если бы все было так просто и однозначно, Светочка…

— Ну да, согласна. Как-то я с вами эту тему не связала, простите. А чего у вас вид такой болезненный? Начальница достала, да? Совсем в своих амбициях распоясалась?

— Да нет… Все как обычно. Просто голова болит, спала плохо. И погода плохая, и понедельник…

— И не говорите. Мне тоже, знаете, так не хотелось на работу идти! Ну вот скажите, чего она из себя гнет? Подумаешь, великая начальница! Вам-то хорошо, вы до пенсии дожили, можно в любой момент встать и плюнуть на все это безобразие. А мне с ней еще работать и работать… И где она, кстати?

— Не знаю. Наверное, задерживается.

— Ну да. Не опаздывает, а именно задерживается. Оно и понятно. О! Слышите, в коридоре каблуки цокают? Это она! Будто целый батальон начальниц на шпильках чешет, слышите?

— Слышу, Светочка, слышу…

Бах — распахнулась с шумом дверь. Бах — захлопнулась. Хмурый взгляд начальницы исподлобья, злое бурчание, как аббревиатура приветствия из одних согласных — сдр-с-с-ст…

— Здравствуйте, Марина Андриановна!

Произнесла громко и звонко, но вполне спокойно и доброжелательно, чуть разделяя слова. Специально не старалась, само получилось, на уровне бессознательного. Будто в пику. Учись, мол, как надо. Ничего с тобой не сделается, если поздороваешься по-человечески!

Ага, обернулась удивленно, стоя перед зеркалом и сдергивая шелковый шарф с шеи. И повторила с ноткой извинения в голосе, пусть с малюсенькой ноткой, но все же:

— Да, здравствуйте, Александра Борисовна… Здравствуйте, Светлана Юрьевна… Пробки на улицах ужасные, еле доехала.

— Ничего, Марина Андриановна, бывает! — подобострастно проблеяла со своего места Светочка. — Мне муж недавно звонил, говорит, у драмтеатра капитально в пробке застрял!

— Мне звонил кто-нибудь? — проходя к своему столу, холодно спросила Царевна Несмеяновна, видимо, надеясь узнать, не проштрафилась ли опозданием перед высоким начальством.

Ответить ей никто не успел — дверь распахнулась, и в кабинет вступил дорогой сынок, одарив служебное хмурое пространство лучезарной улыбкой.

— Доброе утро, дамы!

Что скажешь — хорош, поганец… Даже если исключить материнскую предвзятость, все равно — хорош! Сила мужского обаяния всегда умеет праздновать свой первый сиюминутный праздник. Вон, три женские головы повернулись к двери, замерли, как в гипнозе.

— Ой, Левушка! Как я тебя давно не видела! Ой, да какой же ты стал красавец мужчина, умереть не встать! — затараторила-запричитала Светочка, прижав ладошки к груди.