Исповедь Цирцеи (СИ)

Деньги схватить все-таки удалось. Но, разогнувшись, Аглая обнаружила, что со всех сторон к ней бежит не менее пяти здоровенных мужиков, сжимая ее в кольцо. Аглая бросилась в сужающийся просвет, навстречу двум из преследователей. С удивлением заметила, что мужики в респираторах – очевидно, предыдущая встреча с ней добавила им жизненного опыта. Но на этот раз Аглая не собиралась изводить ценные специи. Пригнулась, делая прыжок, и одновременно швырнула под ноги мужикам горсть пластиковых шариков. И вслед за собой еще одну. Судя по донесшимся сзади звукам, один ее преследователь таки шлепнулся на асфальт всем телом. Что со вторым, Аглая не знала, оборачиваться и выяснять было некогда, потому что даже если он упал, то чуть поотстав, за ней гналось как минимум трое. Думая лишь о том, как бы оторваться от них подальше, Аглая зайцем кинулась к парковке, на которой Гена оставил «угнанный» мотоцикл. Байк был на месте, иначе Ромка сделал бы ей прозвон, чтобы предупредить. Значит, туда!!!

Благодаря ее усилиям топот и шум за спиной слегка отдалились, но когда она подбежала к байку, снова стали стремительно нарастать. Аглая вскочила в седло, как заправский ковбой. Только бы успеть! Тщательно отлаженный мотор послушно взревел. Но даже сквозь рокот до Аглаи донеслись крики преследователей. Она до боли стиснула рукоятку газа. Еще несколько секунд!!!

– Вот он! Босс, это пацан какой-то сопливый! – на бегу заорал кто-то в телефонную трубку. – И у него мотоцикл!

«Дикие охотники» были уже на парковке. Мужики, сколько их было, кинулись к Аглае по финишной прямой. Они были уже в нескольких метрах, когда из-за ближайшей машины, прямо им под ноги, вдруг выкатился парень на инвалидной коляске. Сбившиеся в кучу мужики налетели кто на коляску, кто друг на друга, и разлетелись по асфальту, изрыгая отборный мат. Вскочили быстро, но время все равно было упущено: Аглая уже выезжала на дорогу. Успела бросить взгляд в зеркало на парковку. Инвалидная коляска валялась на асфальте, колесами вверх.

– Господи!!! – только и выдохнула она, вписываясь в поворот, ведущий прочь от клуба. Тут же увидела в зеркале рванувшуюся за ней следом машину. Борину!

– Ну, давай, крошка моя, за мной! – прошептала Аглая, выжимая газ.

Расправив расстеленное под ивой одеяло, Гена оставил под ним свой телефон: если что-то пойдет не так, и кто-то впоследствии попытается по мобильнику вычислить, где в этот день был его хозяин, пусть убедится в том, что он с телефоном отдыхал на природе, мучаясь, согласно озвученной версии, животом. Сверху же на одеяло Гена бросил купюру: если кто-то все же заглянет под иву, то наверняка ее сопрет, не удержится от искушения. И таким образом даст Гене знать, что был здесь, и что в созданном алиби появилось слабое звено. Оставив под ивой эту нехитрую сигнализацию, Гена спустился по тропинке к своему мотоциклу. Завел его, надел на спину тяжелый рюкзак и понесся к тому месту, откуда ему предстояло поставить главную точку в Аглаином плане. Пролетел по выбранному участку дороги, потом свернул на тропинку, ведущую вверх. Проехал по ней примерно треть пути, и, когда подъем стал слишком крут, оставил мотоцикл в кустах и дальше стал карабкаться сам на верхушку утеса, возвышающегося над всей грядой. Утеса, с которого участок дороги со всеми его поворотами, просматривался как на ладони.

Гена как раз установил на уступе тяжелый аккумулятор и подсоединил его, когда телефонный звонок на «левую» трубку дал ему знать, чтобы ждал гостей. После этого Гена отключил телефон, зная, что он понадобится только для двух звонков, и будет при первой возможности уничтожен.

Брат позвонил и летящей по городу Аглае. Три условленных звонка и отбой. Это означало: Боря в машине. Но для Аглаи не менее важно было узнать, что Рома жив и в сознании.

– Чертенок! – напряженные Аглаины губы дрогнули в мимолетном подобии улыбки. И снова – все внимание на дорогу! На нее одну, одинаково следя за тем, что спереди, и что сзади. На по-вечернему оживленной городской трассе мотоцикл имел некоторое преимущество перед машиной. Поэтому нельзя было, поддаваясь страху, слишком отрываться от Бори. Но и – мало ли что! – слишком подпускать его к себе тоже не следовало.