Исповедь влюбленного в жизнь

Уже через десять минут после начала стало понятно, что сломать эту защиту будет очень непросто. Тогда произошел еще один знаменитый маневр турнира 1970 года – великолепный сейв Гордона Бэнкса. Жаирзиньо обошел английского защитника, Терри Купера, и осуществил идеальную поперечную передачу на штрафную площадь. Подпрыгнув, я ударил мяч головой и отправил его прямо в ворота. Удар был образцовым, и я знал, что забил гол, пока смотрел, как мяч летит в сетку. Но тут, откуда ни возьмись, – по сути, из-за другой штанги – выскочил Бэнкс, которому невероятным усилием удалось перекинуть мяч через перекладину. Это был лучший сейв как этого, так и многих других турниров. И вскоре после маневра он снова великолепно взял удар. Бэнкс показал себя во всей красе, и именно благодаря ему у Англии был шанс на победу.

Но мы были вознаграждены за наше терпение, и вскоре вместе забили прекрасный гол. Началось все с Тостао, который обошел троих англичан, в частности, он пробросил мяч между ног безупречного Мура, после чего мяч попал ко мне. Но вместо того, чтобы забить его в ворота, я аккуратно передал его Жаирзиньо, который заработал единственный гол за весь матч. Мы лидировали со счетом 1:0, и до конца игры никто больше не забил ни гола.

Третий матч против Румынии оказался худшим нашим выступлением. Я забил два гола, и Жаирзиньо забил третий, но мы не должны были позволять румынам обойти нашу защиту и забить дважды. Удача нам не сопутствовала. Мы пострадали от излишней самоуверенности, и почти были наказаны за это отважной и слаженной румынской командой. Но, по крайней мере, мы преодолели отборочный этап – мы играли в трех матчах и в трех матчах же победили.

* * *

В четвертьфинале мы выступили против Перу, команды, которую мы хорошо знали, в частности, потому, что теперь их тренировал наш старый друг и товарищ по команде Диди. Он оказался столько же талантливым тренером, как и игроком, и сборная Перу прошла очень далеко, победив Болгарию и Марокко и дойдя до четвертьфинала, проиграв только Западной Германии, очень сильной команде. Они были хороши, но мы играли лучше, и 14 июня Бразилия одержала победу со счетом 4:2.

Это был самый приятный матч турнира – не только из-за связи с Диди или из-за того, что я познакомился со многими футболистами сборной Перу, когда путешествовал с «Сантосом», но из-за царившего на поле духа. Все сосредоточились на атаках, и игра протекала очень свободно. В частности, Тостао и Ривелино были великолепны, забив три гола. А Жаирзиньо добавил четвертый.

Так мы вышли в полуфинал, но по окончании матча с Перу мы понятия не имели, с кем нам предстояло играть. Перед тем как принять душ или переодеться, мы столпились вокруг радио, чтобы послушать трансляцию последних минут другого матча четвертьфинала между Уругваем и СССР на стадионе «Ацтека» в Мехико. Когда матч почти закончился, счет все еще был 0:0, и уже подходило к концу дополнительное время. Но в последние секунды маленький Кубилья, талантливый нападающий, завладел мячом и передал его Эспарраго, который забил гол. Позже много обсуждалось, не выкатился ли мяч за пределы поля, но гол засчитали, и русские выбыли. Таким образом, нам предстояло играть с Уругваем.

Я тут же вспомнил свое обещание, данное отцу в 1950 году, а также то ужасное поражение, нанесенное Уругваем на «Маракане». Я знал, что Бразилия не проиграла бы, если бы я вышел на поле, и теперь я мог отомстить. С тех пор Бразилии еще не приходилось играть против Уругвая в рамках Чемпионата мира, так что этот матч 1970 года был для меня особенным. Да и для остальной команды тоже. Помню ночь накануне 17 июня. Все шли в отель в Гвадалахаре и обсуждали, что самое главное для нас – победить Уругвай, даже если потом мы проиграем чемпионат.

«Вот уже двадцать лет они для нас – как кость в горле, – сказал кто-то хриплым от переполнявших его эмоций голосом. – Мы должны от них избавиться. Мы должны победить». Все те, кто спрашивал меня об этом матче, даже и не подозревали о том, насколько важна для меня была победа над Уругваем. В девятилетнем возрасте я так страдал, так много плакал и обещал, что однажды отомщу за поражение на «Маракане». Журналисты подняли шумиху и заставили нас понервничать. Прошлые результаты для некоторых игроков ничего не значили – Клодоалдо, например, самому было всего двадцать лет – но некоторые из нас помнили весь ужас 1950 года, а теперь мы были здесь, в Мексике.