Исповедь влюбленного в жизнь

Я не осознавал, что политика – это бесконечная борьба. Мне надо было многому научиться. Мое министерство обвиняли в коррумпированности, и мне пришлось уволить четырнадцать человек. Было трудно. Но, думаю, я смог добиться успеха. Одной из наших лучших программ было возведение спортивных центров в сотрудничестве с местным управлением. Мы назвали их «Олимпийскими деревнями»; власти предоставили учителей. Первый такой центр располагался в Рио недалеко от фавелы Мангейра. Они пользовались огромной популярностью, что привело к снижению уровня детской преступности – ведь теперь ребятам было чем заняться.

Наверное, многие решат, что подобный проект без проблем примут в правящих кругах. В конце концов, мы вкладывали деньги в общественные цели, что шло на пользу бедным сообществам. Напротив. Мы строили десятки центров по всей Бразилии, когда конгресс начал урезать наш бюджет, который и изначально-то был весьма скромным. Я списал все на зависть и жадность. Больше всего меня угнетало то, что некоторых политиков личное благополучие интересовало больше, чем интересы молодежи.

Я сам был футболистом и хотел помочь спортсменам. В Бразилии большинство игроков получают копейки – даже при том, что самым известным бразильским футболистам в Европе платят миллионы. Я всегда считал, что права игроков должен определять справедливый закон, и приложил все усилия к тому, чтобы адвокаты министерства разработали бразильскую версию правила Босмана. И здесь тоже пришлось побороться. Клубы выступили против – они опасались, что потеряют все вложенные в игрока деньги, если тот сможет свободно уйти в другой клуб, как только истечет срок его договора. Примечателен и тот факт, что за все время моего пребывания в Бразилии Союз профессиональных спортсменов ни разу не организовал в мою честь никакого мероприятия. С другой стороны, лобби футбольных клубов открыло офис в Бразилиа и представляло собой внушительную силу. Но футболисты к тому времени еще не научились работать сообща и требовать улучшения условий труда. И это печально.

Но не все было так плохо. В правительстве работали разные люди. За те три года, что я провел в министерстве, было несколько моментов, когда общая борьба за благополучие Бразилии нас объединяла. Были и забавные ситуации. Помню, как однажды министр здравоохранения Адиб Жатен спросил меня: «Как дела в министерстве спорта?» – «Вы ошиблись, – ответил я. – У меня министерство здравоохранения. А вот ваше – министерство заболеваний». Он расхохотался.

Мне приходилось много путешествовать, причем чаще всего вместе с президентом. Нас тепло принимали мировые лидеры и королевские семьи. В Англии в 1998 году я получил рыцарское звание от королевы Елизаветы II в Букингемском дворце. Я был очень взволнован. В 1968 году, когда я впервые встретился с ней на «Маракане», мне постоянно твердили, чтобы я вел себя в строгом соответствии с протоколом, но едва ли это было на самом деле необходимо – королева с супругом были расслаблены; когда мы подошли, она тут же спросила, не могу ли я сыграть за Ливерпуль, вероятно, ее любимую команду. Когда мы ушли, то все (включая президента Кардозу и его жену Рут) отправились на стадион «Стэмфорд Бридж», принадлежащий «Челси». Мы должны были помочь запустить новую футбольную инициативу в школах, и нас тепло встретил герцог Кентский и члены нового британского правительства. Они были очень рады полученной поддержке – и я надеялся сделать то же самое для детей в Бразилии. Было понятно, что моя всемирная известность могла помочь достичь взаимопонимания между Бразилией и другими странами.

После многочисленных дебатов конгресс принял мой законопроект, и 29 апреля 1998 года Фернанду Энрики утвердил так называемый «закон Пеле». Я не уверен, что стоило называть его моим именем, поскольку в парламенте отказались почти от всех моих идей. Клубы все еще не приравнивались к бизнесу, и прозрачности в их делах по-прежнему не было. Но самое главное – бразильское правило Босмана все же ввели, и я этим горжусь. Правило вступило в силу через три года, и я до сих пор считаю, что помог освободить футболистов от рабства.

* * *

Из министерства я ушел в 1998 году, чтобы спокойно поработать комментатором на Чемпионате мира во Франции. Впервые с 1962 года сборной Бразилии удалось два раза подряд выйти в финал, где команда встретилась с хозяевами турнира. И снова тренером был мой старый коллега Марио Загалло. Финал, в котором мы проиграли со счетом 3:0, также омрачило происшествие с Роналдо. Я слышал, что незадолго до матча у него был приступ, и футболиста отвезли в больницу. Анализы не показали ничего серьезного. Я же считал, что его не стоило заставлять играть и даже сказал об этом Загалло. Даже если и вправду Роналдо успел оправиться от приступа, врач команды подтвердил, что ему все еще нельзя выходить на поле. Ведь в сборной были другие хорошие игроки, которые могли его заменить, например Эдмундо, находящийся тогда в прекрасной форме.