Исповедь военнослужащего срочной службы

      Через некоторое время в казарме установилась тишина, нарушаемая лишь шуршанием наказанных алкоголиков. Однако, через некоторое время появился один из сержантов — казах Бейсенбаев и велел провинившимся заканчивать, мыть руки и валить спать. Причины такой доброты скоро выяснились: меня позвали в кубрик, в наш сержантский уголок. Мне велели поручить дневальным: а) закрыть входную дверь в казарму на ножку от стула, б) то же самое сделать с дверью с лестницы, в) вывернуть на полоборота все лампочки в кубрике, кроме одной, над нашим уголком, а на плафон навесить застегнутый китель, дабы свет падал только вниз. Все было тотчас исполнено. Дневальному на тумбочке было велено бдеть во все глаза и в случае тревоги громко орать "смирно".

      Я же был приглашен в уголок, где между наших коек стояли две табуретки с нехитрой закуской, запивоном и большой бутылкой водки. Хохол — сержант Дейнеко достал присланное ему накануне сало (один из немногих виденных мной достойных представителей этой великой нации, который не трескал его в одиночку в каптерке). Я попытался от водки отказаться, мотивируя это тем, что я не пью, да и статус дежурного по роте обязывает хранить трезвость, но мои доводы показались неубедительными. "Ты что же, не хочешь с нами за Новый год пить, да и лычки твои мы до сих пор не обмыли. А начинать все равно когда-то надо." — молвили мои сержанты и налили мне полкружки водки. Делать было нечего, я выдохнул по совету сослуживцев побольше воздуха и набравшись храбрости одним махом осушил кружку. Это был мой алкогольный дебют. Водка обжигающей волной прошлась по пищеводу и я решил, что сейчас мне немедленно станет плохо. Когда-то в девятом классе я отведал коньяку на одном из выездов на природу и с тех пор алкоголь в любом виде внушал мне стойкое отвращение. Водки я же не пробовал никогда. Перед моим носом откуда-то материализовался бутерброд, заботливо приготовленный сослуживцами и я немедленно его уестествил. Стало заметно теплее, легче и веселее. Движения стали плавными, а мысли просто образцом четкости и кристальности. В голове приятно зашумело. Не так уж она и страшна, эта водка, подумалось мне. Потом мы выпили по второй, по третьей, потом еще сколько-то раз, точно не помню, стало совсем весело, и я не сразу понял, что случилось, когда вдруг из коридора раздался какой-то шум, над нами внезапно погас свет, а дневальный в коридоре заорал «смирно» не своим голосом. Я, цепляясь плечами за койки и опрокидывая табуретки, ломанулся в коридор. Там я застал следующую картину: в коридоре стоял собственной персоной майор Кобелев с первого этажа, из батальона связи, который в этот день был дежурным по части, сопровождаемый двумя солдатами и прапорщиком. Оказывается, придя с проверкой и найдя нашу дверь на улицу чем-то подпертой изнутри (стулом из ленинской комнаты), он приказал отодрать лист фанеры, отделяющий переход между первым и вторым этажами и пролез со своими спутниками через образовавшееся отверстие. "Дух"-дневальный, конечно же закемарил на тумбочке и ничего не слышал. Проснулся он лишь тогда, когда от сильного рывка снаружи стул, запирающий дверь на лестницу, вылетел из-за дверной ручки и грохнулся на пол. Я слегка зигзагообразной походкой подошел к Кобелеву и стал докладывать, приложив руку к пустой голове. К моему ужасу язык слушался меня с трудом, поэтому я произнес что-то вроде: "Тарищщ мрррррр, ик, за врмя маво джурства, ик, прашшшествийнислучиласссс, ик……". Кобелев некоторое время молчал, испепеляя меня взглядом, солдатики за его спиной откровенно хихикали, а прапор сочувствующе смотрел на меня. "Не случилось, говоришь?" — тоном, не предвещающим ничего хорошего. "Ну пойдем, посмотрим, как ты службу несешь, сержант…" — добавил он, нажимая на последнее слово и я понял, что сержантствовать мне осталось совсем недолго. "Включай свет в кубрике!" — приказал он. Я щелкнул выключателем, но, само собой, ничего не произошло, только в дальнем углу кубрика что-то неярко засветилось, указывая майору путь к месту воинского преступления. "Фонарь!" — приказал майор, и прапорщик тут же подал ему большой мощный гэдээровский фонарик.