Исповедь жены военного строителя

И ещё он рассказывал, как сын какого-то крупного начальника приехал в Афган за орденом, но на шару ему его не давали принципиальные командиры. Его распределили в самое защищенное место, куда в принципе ничего долететь не могло. И чтоб ему всё же получить этот орден, то придумали какую – то операцию с задействованием его участка службы. Потом прислали резолюцию, что операция прошла крайне успешно, и всех командиров "от и до" по этому участку боевых действий наградить орденами. И тогда этот сын тоже автоматически попал в список награждаемых, получил орден и уехал.

У этого Миши была совсем молодая жена – Лена, лет восемнадцати, и начинал он с ней встречаться ещё до Афгана и она его эти два года ждала. Она была очень властная. С учетом того, что Миша был явный карьерист, очевидно, что такая девушка ему очень подходила.

Как-то наших золотых парней застукали – они поехали в Ногинск за какой-то надобностью. Я вообще и не отреагировала, и не заметила, за то она орала, что бы все следили за своими козлами, и что её Миша дома «по коврику ходит».

Миша устроил жену на нашу автобазу заправщицей и заведующей складом запчастей, и сам заправлял транспорт и выдавал запчасти. Так что я думаю их семья была на верном пути.

Теперь о трудовых буднях в армии. Наш автобат был укомплектован в подавляющем большинстве узбеками. Украинцев из ста двадцати человек было до пяти, кавказцев тоже примерно по три от основных известных народностей. Не надо говорить, что группировались солдаты исключительно по землячествам. Теплые места, как например зав.складом, водитель командирского автомобиля или что-то еще, передавались строго по наследству. Ставить русского на командирский УАЗ было безумием, потому что он переставал ездить моментально. Вся техника была изношена и требовала постоянных запчастей, которых никто не выдавал. Русский просто ни где запчастей не раздобудет. На командирском УАЗе всегда водитель был строго грузин. Каптер тоже – грузин. Всех распределений должностей я не помню, но кавказцы были на верху этой таблицы. Помню ещё какого-то солдата прислали по фамилии Эльсаидов, у которого отец был исламский священник. Он вообще никакой работы не делал, за него всё делали тихо и быстро другие. Мне объяснили что он пошел в армию чтоб иметь документы, что он отслужил ,чтоб потом мог стать священником.

Была такая прослойка солдат, которые пошли в армию именно ради документов что они отслужили. Их принимали кандидатами в компартию (кому надо) или просто не очень беспокоили. Это были единицы в общей массе. Например, у нас служил внук одного очень известного героя войны, который нынче руководил рынком в Тбилиси. Парня отправили в армию, чтоб поступил кандидатом в партию и чтоб продвигать его дальше. Дед однажды приезжал к нам проверить чем внук занимается. Приехал он внезапно с двумя корешами – генералами. Сидят наши офицеры в каптерке, ведут тихий базар, а в окно видят как к ним идут два генерала, они офигели, конечно. Но потом всё было хорошо.

В армии очень ценилось что-то уметь делать. Если солдат хоть что-то умел делать, то занимал свою нишу и отношение к нему было совсем другое. Например, уметь стричь, рисовать, вкусно готовить плов, каллиграфично писать, хорошо водить автомобиль. Некоторые солдаты по итогам службы получали в водительские права отметку, что имеет право водить автобус, грузовик с прицепом, опасные грузы.

Я в конечном итоге проработала в войсковых частях с конца 1987 три года. Это были три автобазы, на которых на хороших рейсах работали в большинстве своем гражданские водители, солдаты на ободранных самосвалах возили песок, гравий и бетон, изредка – кирпич. В ремонтных цехах всегда были только солдаты.

В Дуброво мы находились в полтора – двух часах езды от Главка, который был в Москве. Поэтому когда надо было показать объем работы, то проверяющие ехали к нам, не ехать же им на Урал. Но все приезды проверяющих не оборачивались ровным счетом ничем. Так, например, в Дуброво вдоль забора стояло полтора десятка ЗИЛов с которых были сняты в неизвестном направлении двигатели. Их просто не было, но ни один проверяющий не поднял ни один капот. Так что такие мелочи как запчасти или горючее даже не обсуждаются.

Я не знаю какие сейчас царят нравы в системе контроля в армии, но тогда все были достаточно распущены и мягко говоря непуганы. Ревизоры были москвичи, холенные парни и как говорил один из них и я это слышала, что дальше Садового Кольца он служить не намерен. У них карманы были реально набиты пачками денег, и они выглядели счастливчиками. Система: пришел, увидел, обобрал работала во всю.