Исправитель. Книга 1. Первомай

21. Дела и делишки

Хо-хо! Машинка задрожала, загудела и… бабах! Бах, трах, тарарах! В тишине звук получался впечатляющим. Огонь, батарея! Пали! Но это только поначалу. Потом станет лучше, перестану замечать, погрузившись в что-то похожее на транс.

Я заправил бумагу. Светомаскировочных штор, как у Штирлица у меня не было, но, в конце концов, я ведь здесь был практически официально. Да и свет от настольной лампы не такой уж яркий, чтобы привлекать внимание редких ночных прохожих, рискнувших бродить по тёмным проулкам между детскими садами, затерянными в джунглях Верхотомских дворов.

В этот раз я вложил только два листа с чёрной копиркой. Нужно купить и приносить её с собой, чтобы ненароком не спалиться. А то кто-нибудь вдруг решит прочитать, что там печатают у товарища директора, вернее, у товарища заведующей.

Пальцы привычно побежали по клавишам. Ну… не то, чтобы прямо побежали, но, учитывая, сколько в последние годы мне приходилось стучать по клавиатуре, привычка, разумеется выработалась.

Здесь, конечно, усилий нужно было прилагать побольше, но так как у бабушки я уже совершил инициацию и погрузился в мир механической машинописи, дело продвигалось неплохо. С компом, ясно дело не сравнить, но и так пошло понемногу. Чтобы печатать на машинке, скажем так, ума побольше надо. В пару кликов фразу не поправишь и ошибки никто красной волнистой линией тебе не подчеркнёт.

В общем, дело сдвинулось и пошло. Шло-шло и вдруг остановилось. Сейчас я описывал одно из серии преступлений. Первое уже совершено и расследуется, тут уже ничего не поделать. В Ленинграде убита пенсионерка. Убийцу найдут, но до того, как найдут, он убьёт и покалечит ещё несколько человек. Тут всё просто.

Я знал имя и адрес, где злодей проживал и прятал похищенные вещи и другие улики. Поэтому письмо собирался направить непосредственно следователю прокуратуры, ведущему следствие. Не сможет же он не среагировать. У меня в памяти всё было чётко разложено по полочкам, и в тексте я тоже старался описать всё основательно.

Ранее судимый молодой человек с артистическими наклонностями, игравший в театральном кружке на зоне, вернулся в Питер и смог поступить в театр. Талант, бляха, самородок. Но на красивую жизнь деньжат не хватало, и он решил грабить частные дома. И вот, вломился, а там старуха.

Ну, он её и долбанул молотком несколько раз. Молоток принёс с собой, кстати. То есть, пока он успел убить только одну старушку. Практически Раскольников, сука. Молотком по голове. Переоделся в женщину вошёл и убил. Забрал деньжата, золотые украшения и две бутылки алкоголя.

При этом у него был ствол в кармане и садистские наклонности в голове. Если не остановить его сейчас, он будет пытать молодую женщину, выбивая информацию о том, где спрятаны деньги. Загонит ей швейные иглы под ногти. Она отключится, но останется живой. Спасут.

Но это же не всё. Он ведь и дальше продолжит свой путь. От этих воспоминаний на душе делалось гадко. Холодно и пусто. Одно дело, когда ты смотришь в прошлое, на дела давно свершившиеся, а другое, когда все эти вопиющие к отмщению злодеяния творятся прямо сейчас.

В общем, пока он совершил только одно убийство. Остальные ещё в будущем, и я этого не допущу. В этот раз никакого ЦК, надо писать непосредственному исполнителю, ведущему дело. Следаку. И комитетчикам. Для контроля.

С этим всё ясно, а вот что делать с разными Михасевичами, Чикатилами и Ткачами я пока не слишком-то понимал. Во-первых, подробности их дел были мне известны лишь в общих чертах, я ими не занимался. Так, читал что-то когда-то, но где во сколько и когда они нападут снова не имел понятия. Ткач, например, вообще только в этом году первое убийство совершит.

Чикатило уже убивал, но вроде до восемьдесят первого года будет сидеть тише воды, ниже травы. И что с ними делать? Милиция не станет хватать тех, кто ничего ещё не совершил, даже если уверует в мои прорицания, как в откровение свыше. Тут нужно было принять какое-то решение, причём в ближайшее время.

Отправлять письмо из Верхотомска я не хотел по соображениям конспирации. Сужать радиус поиска точно не стоило, даже если бы меня и не искали сейчас, то могли бы заняться позднее. Так что нужно было проявлять осторожность. Поэтому, когда на следующее утро Зинаида подошла к столу Вотрубы и сказала, что тому нужно собираться в Иваново, я внимательно следил за разговором.

— Зинаида Михайловна, но вы же обещали до конца месяца меня не посылать… Но всё-таки посылаете…

Уж послала, так послала…