Исправленному верить

– Тем более! Повторяю – всё. Где учился, с кем встречался. Друзья, знакомые, жёны, любовницы, любовники, если есть. Поставить на прослушку телефонные переговоры. Проверьте, появляется ли он в социальных сетях. Если да – взломайте страницы, проверьте всю переписку. Думаю, не стоит вам напоминать, что порою самые невинные фразы могут иметь второе значение. Особо же, друг мой, обратите внимание на последние две-три недели. Не произошло ли за это время чего-либо из ряда вон выходящего. Вечером жду первого доклада. – Большой Босс улыбнулся, и плавающий в огромном, в полстены, аквариуме черноморский катран резво отпрянул от стекла, резонно сочтя за благо исчезнуть из поля зрения хозяина.

– Свободны!

Хозяин вернулся к изучению бумаг. Если бы в этот момент он посмотрел на обитателя подводного мира, то увидел бы, как блеснули адским пламенем глаза хищника, а зубастая пасть странным образом сложилась в ухмылку. Но Большого Босса не волновали эмоции какой-то там рыбы.

Церковь Святого Великомученика и Победоносца Георгия в Сыромятническом переулке считалась чем-то вроде полкового храма у всех реконструкторов наполеоники, суворовских походов и славянских войн. Дело не столько в небесном покровителе русского воинства, в честь которого была освящена церковь, сколько в том, что именно здесь служил некогда отчаянный реконструктор – поручик фанагорийских гренадеров, а теперь православный батюшка отец Константин. Знавшие его ещё безбородым по сей день не могли свыкнуться с тем, что этот верзила, лихо водивший в штыковую свой взвод, любивший позвенеть клинками на бивуаке и не пропускавший ни одной хорошенькой девушки, – и вдруг святой отец. Впрямь, точно подменили человека.

Впрочем, он ещё продолжал ездить на суворовские и наполеоновские фестивали полковым батюшкой, а на Куликовское поле так и вовсе прибыл иноком Ослябей, благо рост и телосложение позволяли. Кернёв знал отца Константина не так давно и потому, в отличие от многих, относился к нему с должным пиететом и не предлагал навернуть по пивасику за встречу. Должно быть, пастырь божий ему за это был чрезвычайно благодарен. Во всяком случае, встречал он Андрея с неизменным радушием.

– Мир тебе, сын мой, – величественным басом произнёс он, выходя навстречу Андрею. Голос у священника был сильный, таким в самый раз отдавать приказы, перекрикивая артиллерийскую канонаду. – На сердце что, или просто мимо шёл?

– И так, и так, – слукавил Кернёв. – Вот, задумался вдруг насчёт клонирования. К примеру, не хватает у нас в стране толковых политиков. А что, если взять да и клонировать, ну, допустим, того же Столыпина или Суворова.

Кернёв знал, что обычно имя великого генералиссимуса оказывает на собеседника магическое действие. Именем этим можно было разбудить батюшку посреди ночи, не опасаясь угодить под мощную карающую длань. Но сейчас чуда не произошло.

– Мудрость Всевышнего безмерна. И всякого смертного он не только его веком наделяет, но и выпускает в свой черёд. Лишь одному ему решать, кому и когда жить. Нам же следует уповать на милость Божью, ибо не знаем мы всего, и не нам решать, чему следует быть, а чему нет. И если у тебя трудности, не говори Отцу небесному: у меня есть проблемы, но скажи проблемам: у меня есть бог!

– Ну, это где-то как-то понятно, кто ж спорит. С другой стороны, если всё в руке Господней, то, стало быть, и клонирование дано им человечеству как возможный путь для решения проблем. Можно, конечно, молиться, глядя на стакан с водой, чтобы он чудесным образом опрокинулся прямо в рот, но если Бог приделал человеку руки, то проще с благодарностью воспользоваться ими для того, чтобы взять стакан и напиться.

– И то верно, сын мой. Однако не стоит забывать об искусе! Величайший дар божий возлюбленным чадам его – свобода воли. И если вдруг забываешь ты, что никто, как Бог, и мнишь себя равным Ему, если желаешь сам решать, кому жить и кому умереть, – это великий грех. А воскрешение мёртвых есть чудо Господне. Стремиться к нему – безмерная гордыня, ибо лишь упование на Господа и алкание жизни вечной есть путь спасения. Все же прочие ведут в адскую бездну, – отец Константин закончил увещевательную тираду и сказал со вздохом: – Хотя это было бы чрезвычайно интересно, помилуй меня, Господи.