Испытай меня нежностью и болью

Я начинаю медленно двигаться внутри ее задницы, наваливаясь сверху, просовывая руки под ее покорное тело, сжимая пальцами размякшие груди, целуя беспорядочно куда-то между напряженных лопаток, вдоль позвоночника, в плечи, утыкаясь носом в линию роста волос на ее шее…

— Петь, — бормочет Арина между стонами. — Пожалуйста…

— Тебе больно? — я привстаю на локтях, замирая внутри ее тела. Бешеная пульсация мешает думать, пот застит глаза, но я останавливаюсь по первому ее зову, с напряжением ожидая, что она скажет дальше.

— Нет, просто… хочу тебя видеть, — шепчет она.

Эта просьба почти смущает меня. Я выныриваю из ее задницы, помогаю ей перевернуться с живота на спину, убирая чертов валик, и наклоняюсь над ней, впервые за долгое время целуя в губы — долго, медленно, нежно. Она тут же обхватывает мое лицо ладонями, охотно отвечая, подставляя поцелуям раскрасневшиеся щеки, шею со вздувшейся венкой, изящные ключицы и возбужденную грудь. Я забрасываю ее ноги к себе на шею, заставляя ее согнуться напополам и притянуть колени к своим плечам. Уже не видя ее задницы, я нахожу пульсирующее отверстие пальцами и утыкаюсь в него головкой члена.

— Тебе точно не больно? — спрашиваю снова, и она качает головой. Губы у нее дрожат — но не от боли и не от страха. Разве что от переизбытка эмоций перед этим новым волнующим опытом. Я осторожно проникаю в нее снова, не переставая ласкать губами и пальцами, глушу поцелуем ее мучительный стон, начинаю двигаться снова.

Арина громко стонет и выгибается в пояснице, когда толчки становятся чаще и глубже. Я просовываю руку между ее бедрами, чтобы добраться пальцами до возбужденного клитора и помочь ей. В какой-то момент Арина обхватывает меня руками за шею и крепко прижимает к себе, замирая снаружи и бешено сокращаясь изнутри. Уже потом я понимаю, что она впилась зубами в собственное плечо и потому не проронила ни звука.

— Эй, ты в порядке? — спрашиваю я.

— Да… господи… черт… — она наконец расслабляется, и я решаю ее больше не терзать, вытаскивая член и кончая на ее приподнятые ягодицы и бедра. Теперь она вся в моей сперме, и мне нужно отмыть ее, прежде чем мы пойдем спать. Если, конечно, сегодня ночью мы вообще будем спать.

Арина не торопится в душ. Кажется, ей вполне комфортно лежать на постели в игровой, обнаженной, влажной, в окружении жутковатых для новичка конструкций и приспособлений. Пару раз она тянется пальцами к собственному заду, пытаясь оценить, насколько раскрылось отверстие, потом неожиданно толкает в бок меня, заставляя перевернуться на живот.

— Теперь твоя очередь трахать меня? — спрашиваю я шутливо, но по сосредоточенному выражению ее лица понимаю, что Арина о чем-то серьезно задумалась. — Что такое, детка?

Она молчит, только взбирается на меня сверху, прижимаясь еще мокрой киской к моей коже чуть выше коленей, и вцепляясь пальцами в мою задницу. Та все еще ноет от нанесенных ударов, и я невольно мычу, но не оборачиваюсь, не стряхиваю ее с себя, позволяя делать то, что она задумала.

Арина устраивается поудобнее и наклоняется. Видимо, рассматривает результат порки. Потом я чувствую, как она дует на обожженную кожу. И касается языком. Член от этого моментально снова наливается кровью, но я прячу лицо в подушку, почти ошалевший от этой неожиданной и такой крышесносной ласки. Она зализывает нанесенные раны языком, без капли стыда или брезгливости, проводя им прямо по растущим у меня на заднице волоскам, а потом снова дует, вызывая колебания воздуха и охлаждая горячую кожу. Я сжимаю ладони в кулаки, не зная, как совладать с собой и просто не сдохнуть прямо сейчас от перехлестывающих друг друга возбуждения и нежности.

23 глава. Массаж и соблазнительное обещание

— Что ты делаешь? — шиплю я в подушку, прямо как она всего час назад. Арина на неизведанной территории, но она — отважный исследователь. Она долго и методично изучает мою задницу губами, зубами и пальцами, вылизывает со всех сторон, дует, целует, покусывает, гладит, а потом, прямо как я, растягивает в стороны ягодицы, обнажая сморщенный, сжатый сфинктер, заросший жестким волосом… Это тебе не невинная девичья попка. И вообще, давайте честно: меня давно никто не трахал в задницу. Очень давно. Много лет. И если она захочет — к этому придется готовиться.