Испытание

— Моя очередь была, моя!

— Раз уступил, теперь — тебе?! — возмутился детина и тут же показал себя эрудитом. — Международный год женщин уже отчалил!

— А мы можем потесниться, — заявила женщина с сумочкой, — если товарищ водитель не возражает…

Вот она и выдала одной фразой свою профессию — и по тону, и по обращению явно учительница.

«Товарищ водитель» молча пожал плечами, решив, что ее худенькую фигурку гаишникам и днем с огнем не заметить. А Увидят, можно и поспорить: десятилетний мальчуган — и тот пошире ее будет…

Учительница скрылась меж детиной и толстячком. Ее седая голова выглядывала между их плечами, сверкая строгими очками…

…«Крошка» мчала во всю прыть. Майраму на этой трассе знакомы каждый поворот, каждая выбоина. Освободите трассу от машин, и Майрам даст сто против одного, что проедет от Беслана до Орджоникидзе с закрытыми глазами. А если будет в духе, то и обратно. Для таксиста хорошее настроение — верное средство от аварий. В душе Майрама духовой оркестр выводил краковяк. Да и как иначе? Все получилось как по маслу. Рядом девушка-красавица, о которой он не в силах был не мечтать. И он фантазировал, поглядывая в зеркальце, в котором отражались ее лоб и глаза. А пухлые губы, подбородок с ямочкой посредине не были видны. Надо при случае незаметно поправить зеркальце. А пока любовался ее глазами. И как он осмелился обратиться к ней? Обычно таких не затрагивал. Смотрят на брата-таксиста свысока. А может, и нет. Вполне вероятно, что Майраму это кажется. Попытаться, что ли? Заговорю! Только дам ей немного привыкнуть к себе.

Майрам вел «Крошку», небрежно положив правую руку на руль, а левую выставив в окошко. Ему казалось, что он похож на актера кино, вот только фамилию его не запомнил. Из итальянцев он. Женщин вокруг него! И все убиваются, страдают по нему. Он тоже так водил машину — одной рукой. Это Майрам у него перенял. И руки у них похожие — загорелые и мускулистые, с крепкими пальцами, а кожа покрыта черными до синевы волосами. Люди не замечают, как часто используют образы из кинофильмов, как подражают Тихонову. И не подозревают, как легко позволили кино войти в их жизнь, в их привычки, будни, мысли… Тот актер сейчас завладел Майрамом. Итальянец не стал бы медлить, смело положил бы руку на плечо девушке…

Майрам зажмурился, представив себе, как он выглядел бы в такой позе. Мечта! На ее белых и тонких плечах смуглая сильная рука настоящего мужчины. Промчаться бы так, в небрежной позе, привычно обнимая девушку с ямочкой на подбородке — одну из роя красавиц, которые убиваются по его любви — мимо Ильи, Волкодава, Володи, Стукова, остальных ребят, — то-то было бы разговоров да завистливых взглядов. Они смотрели бы ему вслед, а он мчался, не замечая, и девушка в чулках-сапожках прижималась бы щекой к небрежно свисавшей с ее плеча волосатой руке, не сводя с Майрама радостных глаз.

Нежные пальчики ее он явственно ощущал на своей руке, твердо державшей баранку…

…«Крошка» обгоняла одну машину за другой. Дорога бросалась на Майрама, чтоб в последний момент пугливо нырнуть под машину. Он тихо насвистывал. Пассажиры молчали. Они не успеют разговориться. Вот если бы ехали часик-второй… А сейчас не успеют привыкнуть друг к другу — и приехали. Они слушали свист Майрама и не догадывались, что везет их не он, а итальянец, и на шее у него повисла девушка с удивительно тонкими и нежными коленями, и вся она точно из картинки, что шоферы любят цеплять над окошком… Вот она приложила пальчики к губам Майрама…

— В Сочи работники таксопарка по совместительству и гиды, — подал голос очкарик. — Нет, им за это не платят, они сами добровольно пропагандируют исторические места своего края. Едешь, а они обращают твое внимание на достопримечательности.

Майрам посмотрел в зеркальце. Так и есть: лицо очкарика сияло, он явно хотел произвести впечатление на девушку. Ах ты, старый хрыч! И она хороша — косит на него взглядом. Майрам, конечно, знал, что в их городе, старом и милом Владикавказе, побывали и Пушкин, и Лермонтов, и Толстой, и тот, кто написал про графа Монте-Кристо, и еще многие известные люди. Но где они останавливались? Сколько лет прошло, как учительница рассказывала…

Девушка глянула на Майрама. На ее губах играла усмешка. Чему она так? Детина в окошко глядел, но и по затылку видно, что и он ждал… Чего они от Майрама хотят? Ждете? Ну, хорошо же…

Майрам откашлялся, махнул влево расслабленной кистью руки и заговорил неестественным, как у экскурсоводов, голосом:

— Граждане пассажиры, бросьте взгляд на этот перекресток дорог… Он знаменит тем… — и на время умолк…

Очкарик победоносно посмотрел на девушку сквозь золотые очки, мол, видали, проняло… Детина с интересом сверлил Майраму затылок. Учительница терпеливо ждала. Лишь бабенка клевала носом в свою кошелку.

— Так вот, этот перекресток знаменит тем, — продолжил таксист, — что в прошлом году здесь перевернулось такси. Все насмерть. Невредимым остался лишь таксист.