Испытание

Но не одна Саша сегодня оценивала информацию и размышляла. Рита думала, что все идет по плану, лишь бы не сорвалось. Анна думала, что сложись все иначе, она бы даже была согласна быть любимой наложницей, если бы он ее любил… Ван Ли думала, что ей удастся одним махом избавиться и от Анны, которая мозолила ей глаза уже слишком давно, и от этой опасной девицы, номер 44. Когда хозяин узнает, что она шпионила, не простит ей предательства, как бы он ее не любил.

А потом она займется Ритой.

* * *

Арсений смог включить камеры только вечером, его весь день мурыжили на совещаниях. Сашу нашел в ванной, девушка опять задумчиво разглядывала свое отражение. Главное, что ему удалось разобраться почти со всеми проблемами, и завтра, если не случится ничего непредвиденного, он, наконец, сможет прикоснуться к ней. Невольно сжались и разжались пальцы. Прикасаться… Глаза закрылись, истома прошлась по позвоночнику, картинки перед внутренним взором вызвали сладкую дрожь. А сердце тревожно замерло, спрашивая:

— Соскучилась? Как будет встречать? Понравится ей сюрприз? А подарок?

Да… Знал бы он…

Вот уж действительно, иногда лучше не знать.

* * *

Ночью Александру Савенкову мучили сны. Во сне ведь не прикажешь ни сердцу, ни уму. И Саша видела кошмары, словно рушится замок, а ее любимый смотрит не нее укоризненными глазами и умирает под развалинами. А она кричит, плачет, рвется ему помочь и не может сдвинуться с места. Любимый — это он, Сеня. Потому что днем можно обижаться, презирать, внушать себе, что ненавидит она его, все так. Все за дело, он заслужил. Но это все не отменяет ее чувств к нему. Никак не отменяет. А когда любимый умирает, пусть даже и во сне, нет ничего страшнее. А потому проснулась она со странным ощущением надвигающейся беды.

Глава 30

Утро началось как обычно. Чашка кофе, два маленьких круасанчика с яблочной начинкой. Вопли из внутреннего двора. Вообще-то вопли — это не совсем уж обычно. Что-то стряслось опять.

А… Ну да. Месть кота Леопольда.

Две блондинки смотрели вниз с галереи и непонимающе хлопали глазками, а номер 45 вопила, что надерет им уши. За что? Стакан с соком нечаянно перевернулся, случайно вышло. Они же не знали, что она проходить будет… и т. д. и т. п.

Саша укоризненно глянула на блондинок, а те показали ей глазами, что мол, «но пасаран», в смысле «не обоср*мся». В итоге весь гарем тихо ухахатывался, а бедная, всеми нелюбимая возмутительница спокойствия шумно удалилась смывать с себя персиковый сок с мякотью.

И вдруг шум вертолета…

Сердце у Саши заколотилось как бешеное. Возвращается… Он возвращается!

Это что же получается… Она его ждала, что ли… скучала? Нет! Нет! Нет…

Скучала…

Будь оно все проклято! Засасывает эта проклятая гаремная трясина! Засасывает!

Не скучала она по нему!

На самом деле она не знала, что чувствовала, хотела его видеть, не хотела. А только сердце готово было выскочить из груди, и дыхание совсем сбилось от нежданно нахлынувшей радости. Ну, радость-то она подавила усилием воли, но сердце еще долго не желало, затихнуть, колотясь в груди, как птичка. Саша ушла в комнату, твердя себе мысленно:

— Нечего трястись, ты еще хвостом бы завиляла как преданная собака! Радуешься, что он прилетел? Ждешь, что к себе позовет? Трахаться? Тьфу! Ненавижу! Ненавижу!

Потом она, конечно, успокоилась. И слова убедительные нашлись. Все для того, чтобы помочь девчонкам. Лично ей это абсолютно до лампочки. Она совсем не ждет, что за ней пришлют, потому что он ей противен. Именно, противен.

Именно потому отвернулась и спрятала глаза, когда за ней пришла стальная дама, чтобы та не увидела, как вспыхнули ее глаза затаенным ожиданием встречи.

Трудно сопротивляться себе.

Можно, но это трудно.

* * *

Начальник внутренней охраны вела девушку номер 44 в апартаменты хозяина и невольно подмечала за той признаки волнения. Это хорошо. Она даже сочла нужным высказаться:

— Номер 44, я хочу вам кое-что сказать. Вы не против?

— Не против, — Саша была удивлена, но поговорить даже лучше, а то ее аж трусит от волнения.

— Знаете, он ведь несчастный человек.

— Что? — Саше вдруг стало неприятно, — Зачем вы мне это говорите?

— Зачем говорю? Затем что знаю.

— Что вы знаете?

Стальная дама вздохнула, а потом сказала:

— Вы для него не такая как остальные, понимаете, о чем я говорю?

Саша показала на свой ошейник и проговорила с нажимом:

— Нет, не понимаю.

— И все-таки, я думаю, понимаете.

Понимала или нет, а отвечать на это Саше не хотелось.

— Просто… Номер 44, вы могли бы сделать его счастливым. Только за это надо побороться.

— Стальная леди! — Саша даже остановилась в возмущении, — Пожалуйста, не разрушайте свой цельный образ этой сентиментальной мурой. Прямо штамп из бабского романа!

Стальная искренне и заливисто расхохоталась:

— Номер 44, я в вас не ошиблась! — а потом умолкла на пару секунд, прищурилась и выдала, — И все-таки, подумайте над тем, что я вам сказала.

Вот и что это за пробный шар был? Однако Саша вспомнила о той Риткиной странной просьбе.