Испытание

Он открывает конверт, достает белый лист, смотрит на него, как будто взвешивает приговор, прежде чем передать его мне. Лист дрожит в моих пальцах. Мне требуется несколько попыток, чтобы прочесть единственное слово, крупно и жирно напечатанное посередине:

ПРИНЯТА

Победа!

Я улыбаюсь до ушей, сердце трепещет. Слышу, как Испытатели в комнате произносят слова поздравления. Д-р Барнс говорит, что горд мной, и трясет мне руку. Потом укол в шею – и в глазах чернеет.

Это провал.

Я вожу пальцами по пяти отметинам на левой руке, рассматривая их в зеркале. Я в университетском общежитии. Мне выделено целых три комнаты – спальня, гостиная, ванная, – где я буду обитать на первом этапе обучения. Я выдержала Испытание. Это важнейшее достижение моей жизни. Но я его совершенно не помню.

Наверное, я пыталась избежать потери памяти. Но не вышло. Помню только путешествие в Тозу-Сити в черном глиссере. Злобного неряху, поставившего ножку Малахии. Свою соседку по комнате и ее кукурузные лепешки. Дальше – ничего, до того момента, когда оказалась в каком-то зале вместе с другими кандидатами, – так я предполагаю. Я озираюсь в надежде найти знакомые лица. Седой мужчина с бородкой, в бордовом комбинезоне поднимается на освещенную сцену, радостно улыбается нам и говорит:

– Поздравляю! Счастлив приветствовать вас, двадцать кандидатов, отобранных для учебы в Университете в будущем году.

Удивление. Восторг. Замешательство. И понимание: Испытание позади. Я его выдержала. Д-р Барнс сообщает, что сразу после собрания нас перевезут из Испытательного центра в жилые помещения. Потом будет устроено торжество, на котором мы сможем познакомиться друг с другом. Но одного из кандидатов я уже знаю. Сердце подпрыгивает от радости, когда я встречаюсь глазами с парой серых глаз. Он раскрывает объятия, и я падаю в них, счастливая оттого, что нашла знакомое лицо. В будущем мне не грозит одиночество. Со мной Томас.

С тех пор минуло почти три недели. Мы с Томасом проводим почти все время вместе, изучая город и узнавая друг о друге то, чего не знали раньше. От одной мысли, что сегодня я снова его увижу, у меня в животе начинают порхать мотыльки.

Я подпрыгиваю от стука в дверь, опускаю рукав, пряча пять извилистых шрамов, и кричу: «Открыто!»

– Ты не готова! – Стейша щурится на мою белую блузку и коричневые брюки. – Нельзя идти в таком виде на вечеринку! Что все подумают?

– До вечеринки еще целый час, – смеюсь я. – Не бойся, я оденусь как полагается.

– Гляди мне! – Она хмурится, прежде чем уйти, но я замечаю улыбку, как она ни старается ее спрятать. Своей серьезностью Стейша отпугивает большинство парней, в том числе Томаса. Но я почему-то решила с ней сблизиться, и мы как будто поладили. Не могу избавиться от мысли, что за шесть недель Испытания мы с ней должны были где-то пересечься. Возможно, тогда и подружились, а сейчас продолжаем.

Закрыв дверь, я прихожу к выводу, что Стейша права. Пора готовиться к вечеринке. В конце концов, ее героиня – я сама.

Встречи с университетскими преподавателями, знакомство с территорией и оборудованием, переезд в новое жилище – все это не оставляет времени на обновление гардероба. С нами делятся своей ненужной одеждой другие студенты, а д-р Барнс обещает, что в наступающие недели у нас будет возможность заняться покупками. Поэтому пока что я, как обычно, довольствуюсь брюками, но блузку меняю на одолженную голубую, закрывающую мои шрамы. Волосы распускаю, потому что Томас говорил, что так ему нравится больше. Мы – единственные двое из колонии Пять Озер, успешно прошедшие Испытание, и нас, естественно, тянет друг к другу. Но дело не только в разговорах о доме. Тут есть что-то более теплое, насыщенное, будоражащее, чем просто дружба. Наверное, глупо принимать наши чувства за любовь. Но вдруг? Теперь, когда Испытание позади, ничего не должно помешать нам с Томасом в этом разобраться.

Когда Стейша стучится опять, я уже застегнула на запястье серебряный идентификационный браслет с одной звездочкой – символ первокурсницы – и готова идти. В холле нас встречает гомон. Свернув за угол, я расплываюсь в улыбке. Передо мной плакат, поздравляющий меня с днем рождения, меня ждет большой торт со свечками, улыбки. Томас. Д-р Барнс. Праздновать мой день рождения собрался весь наш курс и многие Испытатели.

Нас замечают, все оборачиваются и начинают петь. Не знаю, во всех ли колониях принято поздравлять с днем рождения этой песней, или это Томас научил ей остальных, но песня навевает воспоминания о доме, и я не могу удержаться от слез.

Песня пропета, нежное прикосновение убирает с моей щеки слезу.

– Брось, радоваться надо, а не плакать! Может, песня была неудачной затеей?

– Что ты! – Я улыбаюсь Томасу. – Наоборот, чудесно, честное слово!

– Правда?

Его губы касаются моих.

– Еще как!

– Эй! – раздается насмешливый голос. – А другим можно целовать виновницу торжества?