Испытание

Но сначала необходимо было разобраться с кротом и выяснить, что с арестантом. В центре его спины я ощущала жаркую искру боли.

Крота, подумав, решила пока оставить и сделала ему внушительную кучку мороженой рыбы, почему-то изначально постановив, что это будет его любимая еда. А потом создала узнику боксеры и сдернула с него сырое и холодное тряпье.

– Что-то рано ты пришел, – с трудом ворочая языком, произнес вдруг несчастный, – бывший друг Жетмос.

– Это не он, – пробормотала я, радуясь, что тут темно.

Мне свет не нужен, а в шкуре шеосса очень удобно, но ему этого видеть пока не следует.

– А кто? – В голосе не было никаких эмоций.

Ни интереса, ни радости. Даже страха. И это показалось мне самым ужасным.

Это сколько же нужно издеваться над человеком, чтобы он начал с таким равнодушием относиться к жизни?

– Пока такой же узник, – мирно проговорила я и осторожно осведомилась: – У тебя ноги двигаются?

– У меня только челюсть двигается. – В нарочито бесстрастном голосе скользнула тонкая нотка горечи.

– Тогда на, пожуй, – сунула я пленнику кусочек колбаски, но узник неожиданно стиснул зубы:

– Пошел прочь, щенок! Я за мясо не продаюсь.

– Не щенок, а девушка, – вздохнула я, мысленно методично проверяя его позвоночник. – А у тебя в двенадцатом позвонке торчит тонкий штырь, и на него завязано какое-то заклинание. Ты не в курсе, что это? Я могу его убрать, но как бы не навредить еще сильнее. Лекарь из меня пока слабенький.

– Хуже не будет, – помолчав, процедил узник.

– Как скажешь. – Я уже почти привычно растворила магию стержня и веревок, полюбовалась, как исчезает жаркое пятно боли, и слила энергию в ладанку.

А потом бросила щедрую порцию магии на очищение худого тела узника и создание ему такого же, как у меня, камуфляжа. Устраивать сейчас несчастному душ – не самая лучшая идея.

Но он об этом и не подумал. Первым делам осторожно покрутил кулаками, разминая затекшие мышцы, и осторожно покосился в мою сторону:

– Ты видишь в темноте?

– Да, – нехотя призналась я. – И свет пока создавать не буду. Эти магистры тут везде следилок насовали.

– Вообще-то, я тоже магистр, – бросил он пробный шар.

– Я говорю про тех, кто живет в этом замке и прячет сюда неугодных. Таких, как ты.

– Девушка… – усмехнулся он хмуро. – Ты ведь тоже маг?

– Я тут в первую очередь узник, – не попалась я в простую ловушку. – И потому тебе помогла.

– Дай тот кусочек…

– Вот, – создав целую палку полукопченой колбасы и батон хлеба, сунула ему. – Ешь и рассказывай, что ты знаешь про этот замок.

Он поднес колбасу к носу и целую минуту нюхал, закрыв глаза, затем так же долго нюхал батон. А после, так и не откусив, опустил руки и снова усмехнулся. Горько и безнадежно.

– Про этот замок я знаю все. Он мой. И про узников все знаю. Несколько лет искренне считал, что делаю для собратьев важное дело, помогая убедить бунтарей и провокаторов в их неправоте. Забери свой хлеб… и можешь снова меня привязать.

– А кол тебе в спину тоже предлагаешь воткнуть? – зло поинтересовалась я. – И кроме того, как мне кажется, в один прекрасный день ты и сам сообразил, что тебя используют вовсе не для благих дел.

– Ты говоришь, как воспитанница гимназии для знатных эйн, – с легкой усмешкой сообщил узник и наконец откусил кусок колбасы.

– Учитель вчера сказал то же самое, – невольно вздохнула я.

– Кто твой учитель?

– Хаттерс. – Скрывать то, о чем знают все снующие где-то над нами маги, я не собиралась, шестым чувством ощущая, что этот страдалец мне пока не верит. – Меня зовут Варьяна Теонс.

– Первый раз слышу, – напрягся он.

– Не сомневаюсь. Хотя ты наверняка один такой остался, сегодня я у них знаменитость. Чтобы забрать меня и отправить на Тегуэнь, к дому Хаттерса пригнали целый десяток аржаблей и двух сногсшибательных красавчиков.

– Как их звали?

– Почему звали? И сейчас зовут. Блондина – Леттенс, а брюнета – Инвелс. Но давай я тебе все это позже расскажу? Сначала уйдем подальше. Ты мне только подскажи, в какую сторону копать.

– А свет можешь зажечь?

– Раз очень нужно, то могу, – согласилась я.

А почему бы и не сделать светло, если уже нашла все следилки и заклеила черной смолой. Но прежде чем зажечь свечу, убрала шкуру шеосса и вернула себе родной камуфляж. Да отправила крота в прорытый им тоннель, нечего пугать узника такими чудищами.

– Какой-то странный у тебя свет, – искоса рассматривая меня, пробормотал мужчина, сразу обретший яркость.

Хотя его это особо не изменило. Лицо бледное, с заострившимся носом и синими кругами под глазами и вокруг рта, спутанные пряди неровно обкорнанных волос висят грязными сосульками, руки прозрачные, как у узника замка Иф. Ну вылитый граф Монте-Кристо.

– Зато надежный, – огрызнулась я, вставляя свечку в выросший из стены подсвечник. – И давай ближе к делу. Когда они к тебе придут?

– Скоро, – закаменел скулами бывший хозяин замка. – Стержень, который ты убрала, не только парализовал мои конечности, но и доставал до узла магического сплетения и постоянно сливал энергию.