Испытание

– Смерти мы боимся. Но мы принимаем ее как необходимость и поднимаемся над нашим страхом.

Мари встала.

– Вы, тоновики, притворяетесь мудрецами, – сказала она с явным раздражением в голосе. – Но вся ваша система верований сфабрикована. Ее составляют обломки и осколки разных религий эпохи смертных, причем не лучшего сорта. Вы взяли их и самым топорным образом сшили в некое подобие пестрого лоскутного одеяла. Ваша вера кажется чем-то осмысленным только вам самим, и никому больше.

– Мари! Я уже сломала ему руку, – вмешалась Ситра. – Нет смысла его еще и оскорблять.

Но Мари было уже не остановить.

– Разве ты не знаешь, Анастасия, что существует около сотни вариантов этого культа? И все они тоновики, но у всех разные правила. Они до драки готовы спорить, какая нота более божественна – соль-диез или ля-бемоль, а также не могут решить, кто является их божеством – «Великая Вибрация» или «Великий Резонанс». Они вырезают себе языки, Анастасия! Выкалывают глаза!

– Но это только экстремисты, – вмешался в монолог Мари брат Маклауд. – Большинство же совсем не такие. Во всяком случае, мой орден. Мы – Локрийцы. Самое радикальное, на что мы пошли, – это удаление наночастиц.

– Можем ли мы, по крайней мере, вызвать скорую помощь, чтобы отвезти тебя в восстановительный центр?

И вновь брат Маклауд покачал головой.

– У нас в монастыре есть врач. Он обо мне позаботится, наложит на руку гипсовую повязку.

– Что?

– Это древний медицинский ритуал вуду, – пояснила Мари. – Они оборачивали перелом повязкой, смоченной в гипсовом растворе, и носили так месяцами.

Она подошла к шкафу, достала деревянную вешалку и переломила ее надвое.

– Вот, – сказала она, – сделаем тебе шину.

И, обернувшись к Ситре, объяснила:

– Еще один ритуал вуду.

Мари разорвала на лоскуты наволочку и привязала отломанную половину вешалки к руке тоновика, чтобы зафиксировать место перелома; затем, воспользовавшись оставшимися лоскутами, привязала к руке пакет со льдом.

Брат Маклауд встал и, собравшись уходить, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Мари остановила его.

– Если ты скажешь: «Да пребудет с вами Великий Камертон во веки веков», я сломаю о тебя вторую половину вешалки, – сказала она.

Брат Маклауд вздохнул и, скривившись от боли, поправил руку, после чего проговорил:

– Тоновики так не говорят. Они говорят: «Резонируйте истинным резонансом».

Говоря это, он заглянул в глаза обеим жнецам. Едва он пересек порог номера, как Мари захлопнула за ним дверь.

Ситра удивленно взглянула на нее.

– Я никогда не видела, чтобы вы так относились к людям, – сказала она. – Почему вы были с ним так нетерпеливы?

Она хотела сказать «жестоки», но удержалась.

Мари отвела глаза, как будто застыдившись своего поступка.

– Мне не нравятся тоновики, – сказала она.

– Они не нравились и Жнецу Годдарду.

Мари резким взглядом буквально выстрелила в Ситру. Ситра даже подумала, что Мари прикрикнет на нее. Но та сказала негромко:

– Вероятно, это единственный пункт, по которому мы быть едины во мнении. Разница же в том, что я уважаю их право на существование, вне зависимости от того, нравятся ли они мне или нет.

И это было правдой. Потому что за все время, что они провели вместе, Мари ни разу не лишала жизни тоновика – в отличие от Жнеца Годдарда, попытавшегося уничтожить целый монастырь в тот самый день, когда его и его приспешников прикончил Роуэн.

В дверь вновь постучали, и они обе вскочили на ноги; но на этот раз явилась горничная, которую они ожидали. Сев за обед, Мари взглянула на брошюру, оставленную тоновиком, и усмехнулась.

– Откройся резонансам этого мира, – с ироничной ухмылкой произнесла она. – Есть только одно место, которое резонирует с этой чепухой.

И бросила брошюру в корзину для мусора.

– Давайте больше не будем об этом, – предложила Ситра. – Обед остынет.

Мари вздохнула, посмотрела на стоящие перед ней тарелки, но потом перевела взгляд на Ситру.

– Когда мне было чуть меньше лет, чем тебе сейчас, – сказала она, – мой брат ушел к тоновикам.

Она отодвинула тарелку на край стола, помолчала несколько мгновений и продолжила:

– Когда мы с ним виделись, что было крайне редко, он нес какую-то чушь. А потом исчез. Оказалось, что он упал и ударился головой. Но без наночастиц, без всякой медицинской помощи он умер. А другие тоновики его сожгли, не дожидаясь, когда прилетит дрон и увезет его в восстановительный центр. Вот что делают эти самые тоновики.

– Мне очень жаль, Мари.

– Все это случилось много, много лет назад.

Ситра молчала. Она знала, что самый большой подарок, который она может сделать учителю, – это выслушать ее.

– Никто не знает, кто учредил первый орден тоновиков, – продолжала Мари. – Может быть, людям не хватало той веры, которую они исповедовали в эпоху смертных, и они вновь хотели обрести ощущение божества? А может быть, это результат чьей-то шутки.

Несколько минут она помолчала, погруженная в собственные мысли, потом вернулась к реальности.