Испытание

– Увидев нашу форму, кто-то из них бросился наутек, кто-то принялся ломать комедию, пытаясь запудрить нам мозги, другие же схватились за оружие и открыли огонь. – Баллантайн тряхнул головой. – Мы не остались в долгу, и, разумеется, почти все они разбежались.

– Почти все? – Теодор вздернул голову.

– Верно. Один из них оказался ранен в ногу – рана колотая, так что, вероятнее всего, он получил ее от своих же товарищей.

– И что с ним сталось?

– Мы взяли его с собой. Он клянется, что ни о каком тайном сговоре и речи не идет. – Баллантайн криво усмехнулся, давая понять, что не верит ни единому слову пленника.

Теодор глубоко вздохнул.

– Значит, он и дюжина его приятелей просто развели на пляже костерок и ради забавы постреляли в офицеров Королевского флота? – вмешалась я.

– Нет, – Баллантайн побледнел. – Он говорит, они встретились, чтобы обсудить затруднения, возникшие у них с проведением реформ. У них и мысли не было бунтовать.

– Естественно, не было, – язвительно вставила я. – Это ночью-то на уединенном пляже. Тем, кто встречается в темноте, доверять нельзя.

– Отлично сказано. – Теодор размашистыми шагами мерил каюту вдоль и поперек: два шага вдоль, два – поперек.

– Тем, кто палит по офицерам Королевского флота, тоже нельзя доверять, – не унималась я.

– Согласен, – кивнул Теодор. – Как его зовут? Кто он?

– Локвуд.

– Думаю, я не… А, верно. Я вспомнил Локвуда. Мельче мелкого дворянчик. Захудалые поместья, фермеры. Ячмень, полагаю, или рожь.

– Кто остальные? С кем он встречался? – требовательно спросила я.

– Он так и не назвал мне имен, но упомянул о каких-то простолюдинах, прибившихся к ним прошлой ночью. Этого он не скрывал.

– Не скрывал, – повторил Теодор. – А больше ему развязать язык не получится, верно?

– Допросы – не мое призвание, – заколебался Баллантайн. – В академии нас такому не учили.

– Что ж, – тряхнул головой Теодор, – силой ничего не добиться. Если недоверие к королевской власти порождает подобные «посиделки», то вздернув на дыбу одного аристократишку, мы только еще больше настроим против себя остальных.

– Правильно, – согласился Баллантайн. – Особенно если на дыбу его вздернет сын короля. Значит, отделаемся от него в следующем же порту?

– Думаю, ничего другого не остается, – отозвался Теодор. – Доберемся до Саутли и передадим его на попечение лорда города. Хотел бы я глубже во всем этом разобраться, но у нас нет времени. – Теодор пнул носком сапога в стену, словно только сейчас до него дошло, насколько тесна для него эта кабина. – Саутли – последний порт Галатии. Затем нам предстоит пересечь Срединное море.

– Я напишу донесение и копии его отошлю в столицу, в правительственные структуры.

Отсалютовав, Баллантайн покинул каюту.

– Донесение. Последнее, что будет читать мой отец или Совет, – это отчеты о сопротивлении реформам или о том, что назревает бунт.

Бунт. От одного только слова меня бросило в дрожь, Мерхевен же досадливо махнул рукой. Поражаясь его равнодушию, я приподняла бровь, но адмирал даже не взглянул на меня.

– Времена сейчас тяжелые, ваше высочество, и ваш отец прекрасно это понимает. Может, и вам стоит выказать большее расположение к знати, которой реформы причинили всяческие неудобства?

Теодор пронзил Мерхевена испепеляющим взглядом и выскочил из каюты.

23

Дальнейшее плавание проходило без приключений, но напрасно тихо плещущая волна пыталась нас убаюкать, мы знали – в Галатии неспокойно. Чем же встретит нас саммит? Вестями о мятеже? О том, что Красные колпаки призвали к восстанию из-за нерасторопности местных властей, оттягивающих реформы? О том, что дебаты переросли в насилие, и наша столица вновь ввергнута в хаос?

Но когда мы причалили в порту Изилди, никакие зловещие новости нас не поджидали, а у нас не было времени расспрашивать людей, ходят ли слухи о беспорядках в Галатии. Уже через несколько часов мы должны были явиться на торжественную встречу, и я изо всех сил гнала от себя тревожные мысли о доме и пыталась сосредоточиться на глупейшей из обязанностей – делании хорошей мины при плохой игре перед дюжиной дюжин делегатов.

Саммит проходил в дипломатической резиденции, бывшей когда-то огромной крепостью. Крепость перестроили и расширили, и теперь она напоминала слоеный пирог: порыжевшая со временем старая кладка перемежалась с новенькими сверкающими камнями, а стены выдавались вперед под причудливым острым углом. Не успели мы войти в зал, как первая же встреченная нами группа важных особ увлекла за собой Теодора и адмирала Мерхевена, и мы с леди Мерхевен и Аннетт направились в величественный павильон, где организовали прием для тех, кто сопровождал официальных делегатов.