Испытание

– Простите, у меня тоже есть некая информация… – Саша замялась, а стальная при слове «информация» тут же сделалась внимательно-напряженной, – Дело в том, что номер 37 беременна…

– Об этом нам известно.

– Так вот… Она собирается избавиться от беременности, и каким-то образом подставить номер 45.

Девицу номер 45 не любил никто, но это еще не повод, чтобы подставлять ее. Совесть Сашина теперь была чиста. Стальная дама что-то недолго просчитывала в уме, потом окинула девушку каким-то новым взглядом и промолвила:

– Спасибо. Мы присмотрим за обоими.

Через несколько секунд они подошли к двери.

Та видимость спокойствия, которую Саше удалось обрести за время разговора, тут же слетела к чертовой матери, и теперь она входила во внутренний холл, не в силах определиться, какое из вихря чувств, охвативших ее, сильнее. Оказалось, что тяжелая черная обида все же сильнее, но и старательно задавленная радость видеть его все-таки присутствовала.

Мужчина не стал дожидаться, он и так потратил столько времени на бесплодное ожидание. Как только услышал легкие шаги, сам вышел в холл.

А ведь они оба страшно волновались, оба ждали встречи и задыхались от избытка чувств так, что не было сил говорить. Она прятала глаза, а он и боялся, и желал заглянуть в них. Но он не станет. Сперва сюрприз. У него для нее сюрприз, для начала надо увидеть ее реакцию.

Потому что он сделал это, приготовил специально для нее тайную комнату, убежище, особое место, где они будут только вдвоем. А весь мир останется там, за дверью. Арсений надеялся, что там, в этом убежище, где кроме них никого не будет, он сможет вернуть то, что было между ними раньше.

У него в апартаментах был небольшой гимнастический зал, этажом ниже. Туда раньше спускалась потайная лесенка из кабинета. Над залом надстроили еще один этаж. Вышла довольно просторная комната с ванной и собственной террасой. Практически апартаменты в апартаментах. Простые белые стены. И белые драпировки по стенам, занавеси густого полупрозрачного кипенно-белого тюля. Зеркальная стена. И одна кровать, застеленная белым пушистым меховым покрывалом. Почему все белое? Он так захотел.

Комната тогда показалась ему словно занесенной снегом. Нетронутой. И какие следы на этом снегу останутся, будет зависеть только от него теперь.

Единственным ярким пятном была драпировка. Вишневая, как загустевшая кровь.

Комната вышла неожиданно стильная. Такая холостяцкая студия. Хорошо. Не пошло. Мужчина с волнением ожидал, понравится ли ей.

Он протянул руку, Саша приняла, теряясь в догадках, куда же он ее ведет. В спальню не пошли, это уже хорошо. Но куда же? А… В какую-то студию. Надо же… Что ж, тут, по крайней мере, не так погано, все белое. На человеческую комнату не очень похоже, но хоть не тот публичный дом, что все остальные его комнаты. Правда драпировка цвета запекшейся крови все-таки наталкивала на мысли о борделе, но так ведь этот замок бордель и есть, как его ни называй. Будь оно все проклято.

Это было важно, мужчина за ее лицом следил внимательно, и удивление, сменившееся брезгливой мрачностью, подметил. А потому уловил неприязненный взгляд, брошенный на ту злополучную драпировку, которую дизайнер все-таки пропихнул, повинуясь подспудному желанию первым наследить на этом девственном снегу.

Нет-нет-нет! Никто не будет следить тут кроме него, Арсений скомкал драпировку и выбросил за дверь. А Саша удивилась, что он заметил и правильно истолковал ее мысли.

Против кровати была зеркальная стена. Саша видела в зеркале себя и его. А время шло, а вместе с ним потихоньку поднимало голову проклятое возбуждение. Не надо смотреть в зеркало.

– Самое время, – подумал Сеня, и сказал, – У меня для тебя подарок.

Вздрогнула, посмотрела недоверчиво. Ну, не надо впадать в панику, девочка, ничего ужасного с тобой никто делать не собирается. Он слегка улыбнулся одними уголками губ и вытащил нечто, красиво упакованное в белую хрустящую бумагу с инеевыми серебристыми узорами, большой плоский сверток. Протянул ей со словами:

– Я хочу, чтобы ты это одела, – а негромкий голос срывается от внутренней дрожи.

Если бы взгляды могли обжигать, он бы уже покрылся волдырями. Боже! Как он был рад, что мертвая пустота в глазах хоть на мгновение сменилась возмущением! Боже! Первое человеческое чувство в ее глазах… Однако долго радоваться не пришлось. Саша начала опускаться на колени.

– Нет, – он быстро поднял ее, – Говори. Тебе не надо становиться на колени.

– Хозяин, – голос опять пустой и ровный, – Вы не выйдете, мне надо переодеться?

Выйдет? Ни за что!

– Переодевайся, я тебе не помешаю. Обещаю.

– Хотя бы отвернитесь.

Арсений молча показал на зеркало. Действительно… Что ж, тем хуже. Не надо показывать ему своего раздражения, в этом нет никакого смысла. Саша отнесла загадочный сверток на кровать и стала потихоньку распаковывать. А мужчина отошел к стене, и присел, прислонившись спиной и опустив руки на согнутые колени. Сидел очень тихо, при желании о нем можно забыть.

Нет! Черт бы его побрал! Ну это уже слишком!