Испытание

– Семья? – переспросил Тихомиров и вздохнул. – Не знаю… – Усталые, со вздутыми венами руки, как плети, упали вниз.

Яков Иванович коснулся его плеча:

– Вот свяжемся со штабом дивизии и все узнаем…

Тихомиров кивнул головой и устало спросил:

– Разрешите выполнять?

Железнова тревожило отсутствие артиллерии.

«Эх, пушчонок сюда бы с дивизион, другая кадриль пошла бы!..» – подумал он и обратился к сидящему неподалеку начальнику штаба старшему лейтенанту Тарасову, которому в этот момент перебинтовывали руку:

– Как вы думаете, добрались до полигона наши посланцы?

– Наверное, добрались, товарищ полковник.

– Тогда вот что: садитесь сейчас в машину Тихомирова, поезжайте им навстречу, забирайте артполк и выводите его на следующий рубеж, километра два восточнее Демьяничей и Хмелева. Там дадим «генеральное» сражение!.. – грустно улыбнулся он своей шутке. – Можете ехать?

– Могу, товарищ полковник, – превозмогая боль в руке, ответил Тарасов.

Девушка, перевязывавшая Тарасова, быстро замотала остаток бинта вокруг его руки и помогла ему встать. Крикнув на ходу «спасибо, Наташа!», Тарасов побежал в глубину рощи.

Только он скрылся из виду, как из рощи появился батальонный врач Савлуков.

– Товарищ полковник, из сил выбился, прямо и не знаю, что с капитаном Карповым делать, – доложил он Железнову.

– Ему плохо? – испугался Железнов.

– Конечно, плохо. Но главное не в этом. То и дело соскакивает с подводы, кричит, ругается: в батальон рвется!

– А вы не пускайте!

– Да я его и так и этак – и по-доброму, и… твердым словом… Только уложу его, а он опять – брык с телеги и командует: «Смирно! Выполняй мой приказ! Вези на НП!» Какой там НП, когда весь бок разворочен!

– Придется привязать к телеге! – резко сказал Железнов. – Ранеными командуете вы!

За зеленой стеной черноницких садов все отчетливее грохотали танки, все слышнее и слышнее становилась трескотня пулеметов и ружей. Железнов посмотрел в бинокль: во ржи перебегали саперы, они расставляли мины.

– Понаблюдайте! – протянул он бинокль помощнику Тарасова, лейтенанту с перевязанной головой. – Если понадобится, я буду на той опушке. Связной знает. – И поспешил вслед за Савлуковым.

Карпов лежал на телеге и стонал, то и дело облизывая пересохшие губы.

– Ты чего это, Петр Семенович, буянишь? – силясь улыбнуться, спросил Яков Иванович.

Карпов приоткрыл воспаленные глаза, поморщился от боли:

– Батальона жаль… – В уголках его глаз, у переносицы задрожали слезинки.

– Но ты же, Петр Семенович, командовать не можешь! – Яков Иванович взял горячую руку Карпова и пожал ее: – Поезжай, Петр Семенович, дорогой! Это и для тебя, и для Родины нужно! Ты ведь сейчас не вояка…

– Людей жаль. Люди-то мои – золото!.. – Карпов тяжело вздохнул. – Не увижусь больше с ними…

– Увидишься, Петр Семенович! Выздоровеешь, вернешься в дивизию, в свой же полк, – вот и увидишься…

– А кто будет командовать батальоном?

– Командовать буду я, – Яков Иванович тихонько похлопал Карпова по руке.

Карпов поймал его руку, сжал ее потными пальцами.

– Это хорошо!.. Спасибо… – Поднял грустный взгляд на Железнова, будто прощался навек, и покачал головой: – До свидания, товарищ полковник. Не пускайте фашистов дальше…

Савлуков поправил плащ, которым был укрыт Карпов, и махнул рукой крестьянину:

– Трогай!

– Раненых, доктор, везите прямо на Жабинку, только не по шоссе, а через Саки и Мычище. Этой дорогой спокойнее, – объяснил Железнов. – Если там не удастся погрузить в вагоны, то везите тогда до Кобрина.

– А нас не перехватят? – спросил Савлуков.

– Не допустим!.. Ну, счастливого вам пути! – Яков Иванович помахал рукой тронувшимся подводам и вернулся на НП.

Первые танки, взорвавшиеся на минах, расставленных саперами Тихомирова, напугали гитлеровцев. Они остановили атаку на этом направлении и стали искать обхода. Выждав некоторое время, Железнов начал отводить свой отряд в направлении Демьяничей и Хмелева. Отход прикрывали рота Сквозного и подрывники Тихомирова.

На этот раз Якову Ивановичу и его штабу пришлось ехать на новый НП не на машине, а на обыкновенных крестьянских подводах по шоссе, забитому беженцами. Как ни горланили подводчики и связные, требуя дорогу, но сделать ничего не могли. Тащились в общем потоке.

Вдруг позади раздался рев моторов. Вражеские самолеты пронеслись низко над землей, стреляя вдоль шоссе. И плотная масса людского потока вдруг дрогнула, раздалась: беженцы бросились в разные стороны, теснясь к обочинам. Середина шоссе оказалась свободной.

– Гони во весь опор! – скомандовал Яков Иванович.

Ездовые хлестнули лошадей, и они вскачь понеслись вперед.

Вдали показалась знакомая «эмка». Яков Иванович не мог усидеть на подводе, соскочил и, не чуя под собой ног, перегоняя другие подводы, бросился к стоявшей на обочине машине. Подбежав, он невольно вздрогнул: из-под мотора торчали чьи-то ноги. Ноги не двигались, словно человек под машиной был мертв.

– Польщиков! – крикнул Яков Иванович, заглянул под «эмку» и с облегчением вздохнул – Польщиков спокойно ковырялся в машине.

– Товарищ полковник! – радостно откликнулся Польщиков, вылезая из-под «эмки».